Илайа Николс - Паруса смерти
— Бей рогатых! А потом займемся теми, что за воротами!
И неизвестно, чем закончилось бы сражение, если бы как раз в этот момент ворота замка не распахнулись настежь и в них не ввалилась толпа бараханцев, свирепо размахивавших мечами.
Это сработала третья часть плана. Удар Грейпа, как и удар Енси, тоже был лишь отвлекающим. Пока половина ваниров сражалась во дворе, остальные незаметно пробрались по вершине стены и сумели, захватив ворота, открыть засов. Когда во двор ворвались свежие силы противника, дух защитников крепости оказался сломлен. С испуганными и жалобными воплями они принялись разбегаться кто куда. Их предводитель, великан с черной, заплетенной бородой, продолжал отважно отбиваться, прижавшись спиною к стене. Никто не хотел попасть под удар меча этого свирепого, точно бересайк, человека, и его закидали копьями. Сломив противника, захватчики рассыпались по крепости, отыскивая тех, кто пытался спрятаться, взламывая двери, выгребая из помещений все мало-мальски ценное и таща его во двор для последующего дележа. Из продуктовой кладовой и винного погреба уже доносились веселые крики: там началась попойка.
В раскрытые настежь ворота неторопливым шагом вошел Старая Гиена Енси. С видом победителя, хотя и без всякого бахвальства, он осматривал кошмарную картину, оставшуюся после боя. Путь ваниров от задней стены замка до середины двора был буквально усыпан телами, оружием, разбитыми щитами… Особенно страшно выглядело то место возле башни, где северяне приняли удар конного отряда. Трава там почернела от пролитой крови. Тела людей и животных валялись вперемешку. Одна лошадь, еще живая, билась, безуспешно пытаясь подняться. В боку ее зияла огромная рана, нанесенная боевым топором. Енси воздел вверх указательный палец, и из-за его спины немедленно возник дюжий воин. Старая Гиена молча указал на животное. Кивнув, воин подошел и нанес короткий, точный удар. Голова лошади с негромким стуком упала на утоптанную землю. Енси одобрительно покивал, а затем, по-прежнему неторопливо, направился в ту сторону, где несколько ваниров хлопотали возле своего капитана. Грейп несколько оправился, он уже сидел на земле. Один воин придерживал его за плечи, а другой тем временем перевязывал голову раненого куском ткани, оторванным от рубахи. Закончив, он достал флягу и смочил повязку вином. Грейп скривился и зашипел сквозь зубы, когда жидкость обожгла рану. Затем поднял глаза на маленького человечка в длинной хламиде.
— А, Енси… Как видишь, мы победили.
— Да,— отозвался предводитель бараханцев.— Мы победили.
Произнося эти фразы, как тот, так и другой капитан сделали ощутимое ударение на слове «мы». Каждый из них был склонен считать победу заслугой прежде всего своей команды.
— В состоянии ли ты подняться на ноги, мой отважный друг? — спросил Старая Гиена, едва заметная насмешка прозвучала в его голосе.— Скоро надо будет делить добычу, и твое присутствие при этом событии было бы крайне желательно.
— Способен ли я подняться? — Грейп нащупал валяющийся рядом топор и встал, опираясь на его длинную рукоять. Затем он сделал пару осторожных шагов и сказал:
— В голове у меня все еще звенит, но я уже способен и ходить, и соображать. Настоящий мужчина должен уметь переносить удары противника.
При этих словах Грейп с чувством превосходства глянул на бараханца. Старая Гиена криво усмехнулся. Они относились друг к другу с изрядной долей презрения. И у каждого были на это вполне серьезные основания.
— Пошли, посмотрим, что хорошего нашлось в здешних закромах.
Грейп, тяжело опираясь на топор, направился туда, где пираты сваливали в кучу найденную добычу. На пыльной траве вперемешку валялись украшения, дорогие одежды, оружие, доспехи, серебряная посуда, богатая конская сбруя… Неподалеку, со связанными сзади руками, стояли несколько десятков пленников: их можно было продать как рабов или посадить за весла галеры.
— Хорошая добыча! — осклабился Грейп.— Только сможем ли мы дотащить все это до кораблей?
— Если ты сумел захватить богатую добычу, глупо сетовать на ее тяжесть,— поучительно произнес Енси.— Каждый возьмет столько, сколько сможет унести. Кроме того, мы хорошенько нагрузим весь скот, который найдется в этой крепости: коней, ослов, рабов…
Грейп пытливо глянул в лицо бараханцу. Похоже, причисляя рабов к скоту, тот и не думал шутить.
— Что же,— сказал наконец ванир,— коль так, давай займемся дележом.
* * *Соня пробиралась по двору, внимательно осматривая тела павших, густо усеявшие двор крепости. Кошмарное зрелище вызывало тошноту, но в то же время странно возбуждало ее. Наконец, возле стены донжона, она наткнулась на того, кого надеялась отыскать. Тело Гиллеро лежало навзничь, почти на том самом месте, где Соня когда-то ожидала встречи со своим врагом и судорожно сжимала рукоять маленького кинжальчика. Встреча все же состоялась, но теперь ее оружием, ее клинком были без малого полторы сотни опытных бойцов. И она сумела нанести свой удар! Соня долгим взглядом смотрела в залитое кровью лицо своего врага. Затем, повинуясь неожиданному порыву, ухватила косицу бороды и со злостью рванула ее… И Гиллеро медленно поднял веки. На Соню, потерявшую дар речи и способность двигаться, уставились горящие ненавистью глаза. Затем, скрипя железом доспехов, он попытался встать. Остатки разбитого шлема свалились с его головы. Не в силах шевельнуться, девушка наблюдала, как гигантские руки упираются в землю, как сгибаются ноги, как колени с усилием отрываются от земли. Холодная волна ужаса прокатилась по телу Сони.
А затем ее сердце гулко ударило и часто забилось, наполняя жилы горячей, обжигающей, гудящей в ушах кровью.
— Помнишь Хауран? Поместье Салафру помнишь? (Чей это голос, подумалось девушке, неужели мой?) Помнишь семью, которую ты убил?
В затуманенных глазах Гиллеро блеснула искорка.
— А-а… Это ты? Пиратов навела… Тогда, в Хауране, мы не смогли до тебя добраться… Прав был Сулар — надо всех под корень, чтоб никто не ушел… А ты ушла, упустили… Но теперь я до тебя доберусь!
Пошатываясь, Гиллеро шагнул вперед. Руки в железных перчатках тянулись к горлу девушки. Дальше тело Сони, казалось, действовало само, без участия рассудка. Нырнув под локтем великана, она вскочила ему на спину, обвив ногами поясницу и левой рукой обхватив шею. Соня визжала, терзала ногтями шею и щеку противника, вцепилась зубами в ухо, а правая рука тем временем лихорадочно нашаривала на поясе кинжал. Пальцы сомкнулись на рукояти, выдернули лезвие из ножен, и наконец маленький острый клинок вонзился в толстую, жилистую шею пуантенца.
