Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
Молли бросилась следом.
– Мисс Молли! – раздалось возмущенное.
Фанни. Ну конечно же. Еще большая ревнительница приличий, чем мама.
Пришлось задержаться.
Молли изо всех сил старалась вести себя как ни в чем не бывало, весело отвечала что-то Фанни, не запоминая ни вопросов, ни собственных слов.
Зачем она потребовалась Департаменту? Куда ее хотели увезти, что с ней сделать? Ой-ой-ой, она ведь уже почти поверила, почти успокоилась, что никакого отношения к магии не имела и не имеет!
Они решили, что она – ведьма? Что… что вытащила кошку из-под колес благодаря этой самой «волшебной силе»?
Ой. Ой. Ой.
Молли поднялась наверх, к себе. Ничего не видя вокруг, плюхнулась на кровать. Рука погрузилась во что-то мягкое, шелковистое, довольно заурчавшее.
Кошка! Свернулась себе клубком на покрывале, словно целый век тут прожила!
– Что же мне с тобой делать… – прошептала Молли, глядя в большие зеленые глаза.
– Мррр! – решительно сказала кошка. И потерлась о Моллины пальцы.
«Тут чеши, хозяйка».
Молли почесала кошку за ухом.
– Пыррр! – сказала та, довольная, и прикрыла глаза.
Отчего-то с урчащей кошкой рядом становилось не так страшно.
Но ведь она теперь преступница! Убежала от дознавателей Особого Департамента. Конечно, узнать ее будет затруднительно. Низко надвинутый шлем, очки, нос и рот Молли обычно заматывала шарфом, но сегодня он сполз. Тем не менее – так просто ее не опознаешь. Конечно, адрес и фамилию они проверят… а там будет написано, что Маргарет Перкинс со всей семьей подпала под релокацию. Там наверняка светографическая карточка, но, опять же, так просто не установишь, кто есть кто. Начнут послылать сообщения, запросы, какое-то время потребуется, чтобы получить ответы, сопоставить, решить…
И тогда они, конечно, поймут, что кто-то назвался именем девочки, уже давно находящейся на Юге Королевства, в приемной семье… или в приюте, кто знает.
И только после этого они вновь вернутся на Плэзент-стрит.
Но они вернутся. Непременно.
Станут обшаривать дом за домом. Медленно, неторопливо и методично. Пока не найдут.
И что ей делать тогда?
И что ей делать, если… страшно даже подумать… если все-таки это та самая магия?
Она сидела, раскачиваясь вперед-назад, и гладила кошку. Гладила и гладила, слушая довольное пырчание, зарываясь пальцами в мягкую чистую шерстку.
«Кто же выбросил тебя, такую красивую, такую ласковую?» – невольно подумала Молли, несмотря на все беды сегодняшнего дня. Эх, хоть бы разрешили тебя оставить… но ведь не разрешат. Скажут – «чтобы дряни этой тут не было! Немедленно! Сейчас же!..»
– Мисс Молли! – в дверях застыла донельзя скандализованная Фанни. Застыла, словно монумент Обличающего Долга. – Что это? Вот это? На покрывале?!
В груди Молли шевельнулась глухая злость. Мне ничего нельзя, у меня никого не осталось. А теперь отберут и кошку…
– Это кошка, Фанни.
– Вижу, мисс, что не крокодил! – Горничная уперла руки в бока. – Ваша матушка, миссис Анна, будет очень, очень недовольна. Давайте-ка, по-хорошему, по-быстрому, выкинем эту тварь через заднюю дверь, и всего делов. А, мисс Молли?
– Это моя кошка, Фанни.
– Ну-ну, мисси, – сощурилась служанка, – посмотрим, что скажет миссис Анна. А я уж ей сообщу, не сомневайтесь. Потому как за этой дрянью убирать ничего не буду.
– Шшшш! – ответила кошка. И слегка подобралась.
– Ишь ты, еще шипеть на меня будет! – рассвирепела Фанни. – Ну все, мисси, я иду. К вашей матушке!
– Ступайте, Фанни. – Молли очень старалась, чтобы это прозвучало холодно и строго.
– Хм! – Служанка гордо задрала нос, повернулась и затопала вниз по лестнице. – Миссис Анна! Миссис Анна! Тут у нас такое…
– Сейчас нас выгонять будут, – шепотом сказала Молли кошке, словно та могла ее понимать. – Но ты не уходи далеко, хорошо? Я тебя подкармливать буду. Может, у нас на заднем дворе поживешь?
– Мррр, – задумчиво сказала кошка. И встала.
– Молли! – Это уже мама. И, естественно, вне себя от ярости. – Молли, как вы могли… как вы дерзнули… потрясающе… вопиющее непослушание… не будь я человеком современным, клянусь, выпорола бы вас так, что на всю жизнь бы запомнили!..
Молли очень захотелось спросить маму, пороли ли ее саму так, что она «запомнила на всю жизнь». Но испугалась – испугалась саму себя, поднимающуюся откуда-то из глубины холодную, ледяную злость, жестокую и рассудочную.
– Немедленно! Чтобы этой хвостатой… хвостатой гадости здесь не было! А потом лично, мисси, лично, ручками все тут отмоете и перестираете! Я не собираюсь заставлять делать это беднягу Фанни!
– Мр, – ободряюще сказала кошка, глядя на Молли. Та осторожно протянула руки, и кошка дала себя взять.
– Фу! – брезгливо отстранилась мама. – Помойкой-то как разит!
Это было неправдой. Кошка совершенно не пахла никакими помойками, но возражать было уже бессмысленно.
Молли медленно шагала вниз по ступеням. Словно конвой, позади спускались мама и Фанни.
– На улицу эту тварь! Быстро! – приказала мама.
Фанни, удовлетворенно ухмыляясь, протопала в кухню.
– С вашего разрешения, миссис Анна, пойду. У меня соус доспевает.
– Конечно, конечно, Фанни, милочка. А вы, мисси, – я кому сказала? Тварь – на улицу!
– Хорошо, – сквозь зубы сказала Молли. – Только можно тогда на задний двор? Не хочу, чтобы ее сразу же убили.
Молли опустила обязательное «мама», но это, похоже, прошло незамеченным.
– Ладно уж, – мама поджала губы. – Но только быстро! И чтобы я видела!
Она широким и быстрым шагом направилась через гостиную в кухню.
Молли плелась следом, держа на руках спокойно помуркивающую кошку.
Фанни с выражением нескрываемого удовольствия распахнула заднюю дверь, что вела к мусорным бакам и прочему.
– Быстро!
Молли вышла на середину кухни и остановилась.
Мама и Фанни обе глядели на нее.
А из угла кухни на них всех глядела крыса.
Огромная, отвратительная и наглая крыса. Серый крысюк.
Крыс в Норд-Йорке было немало. Их травили, но без особого успеха; мама, смертельно их боявшаяся, регулярно нанимала крысоловов и крысобоев, раскидывавших в подвале и на заднем дворе отравленные приманки. Правда, помогало это не очень. Если же честно – то не помогало совсем, по мнению Молли.
Крыса выбежала из угла, ничего не боясь, потрусила через кухню.
И тут ее заметили и Фанни, и мама.
Дальнейшее не поддавалось никакому описанию.
Фанни завизжала, кинулась к дверям, зачем-то их захлопнула. Заметалась бестолково, хватаясь то за угольный совок, то за щипцы.
