Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
– Весьма признателен, мистер Каннингхем, весьма признателен!.. – подкрутил усы констебль. – Эй, вы, работай давай! – гаркнул он на пленных. – Что, непонятно? Raboutai! Trud, trud! Bistro!
Пленные задвигались чуть быстрее.
Мальчишка коротко оглянулся, вяло и как бы равнодушно скользнул глазами по улице. Плэзент-стрит уже возвращалась к обычной жизни – покачав головами и повозмущавшись падением нравов, шли себе дальше леди и джентльмены, няня в длинном пальто что-то наставительно втолковывала мальчику и девочке лет пяти-шести, нагибаясь к ним и указывая пальцем на аллейку, где скрылся Билли.
Молли столкнулась с мальчишкой-Rooski взглядом и тотчас отвернулась.
«Иди домой», – услыхала она.
Не задаваясь вопросом, кто это говорит и откуда, просто сделала, как сказано.
Позади нее локомобиль Особого Департамента замер возле вытянувшегося во фрунт констебля.
Трое Rooskies по-прежнему грузили снег. Пребывая во все той же меланхолии.
4Молли понимала, что Билли должен исчезнуть. Во всяком случае, именно так поступали герои всех ее любимых книг. Конечно, юная мисс Блэкуотер прекрасно знала, что воровать очень нехорошо. Но… но мистер Каннингхем был, во-первых, и так богатый, во-вторых, очень вредный, и, в третьих, Билли надо было помогать маме. Благородные разбойники всегда грабили богатых и делились добычей с бедными. Об этом тоже писалось во множестве прочитанных Молли книг.
У Билли мама осталась без работы. Ему самому ее найти тяжко. «Кто не успел, тот опоздал». Даже если возьмут младшим смазчиком, платить будут хорошо если два пенни за целый день…
Не, не, нечего тут даже и сомневаться, – потрясла головой Молли. Билли скрылся. Не ищи его сейчас. Он тебя сам отыщет, если что. И вообще, вот-вот Рождество, оценки в школе хорошие, снова тянет чертить корабли и рисовать фантастические паровые шагоходы.
А магия… что магия? Привиделось что-то. Совпало так. Ее ведь просветили департаментские, просветили и ничего не нашли. Так что успокойтесь, мисс Моллинэр Эвергрин, и забудьте об этом.
А локомотив тот тоже сам подвзорвался.
Она сама не знала, откуда пришли эти спокойствие и уверенность. Может, из снов? Ей теперь почти каждую ночь снились сны, яркие, цветные – с расстилающимися бескрайними, уходящими за горизонт заснеженными лесами, белыми просветами покрытых льдом озер. Со вздымающимися горными пиками, что стоят неколебимой стеной, защищая лесную страну. С реками, с быстрыми водопадами, срывающимися со скал и не замерзающими даже в лютую стужу.
Это были просто леса, леса и ничего больше.
Но отчего-то Молли становилось покойно, тревоги уходили. И да, снова хотелось рисовать.
Однако теперь все чаще она рисовала не дестроеры с мониторами, не бронепоезда с орудиями, а горы. Просто горы. Срывающиеся с них серебристо-льдистые потоки, ускользающие, словно жемчужные змейки, куда-то на полночь. Низкое зимнее солнце над уходящими в бесконечность лесами. И еще одну гору, отдельную, черную, единственную из всех не одетую снегами, как иные вершины Карн Дреда. Собственно, она вообще не была частью хребта, отделявшего Королевство от Диких Земель. Молли рисовала ее всегда стоящую саму по себе, и лесное море билось, словно прибой, о ее иссиня-черные, словно закопченные, склоны.
Откуда это, что это и почему, Молли не задумывалась. Просто рисовала.
Ей почему-то казалось, что теперь все наладится. Вообще все-все-все. Жалко Сэмми и его семью, жалко Билли. Но последнего, похоже, все-таки не поймали. Молли несколько раз сходила в те кварталы, перебросившись парой фраз с полузнакомыми ребятами, о которых упоминал в разговорах Билли, – он исчез. Правда, его мать не особенно беспокоилась, а отвечала примерно так же, как родители несчастной Дженни Фитцпатрик: Билли уехал в поисках работы к дальнему родственнику, правда, не на юг, а на запад.
Все это, конечно, были просто уличные слухи; но так хотелось верить, что у Билли все хорошо! И что Сэмми, который, как утверждал тот же Билл, никак не был замаран с магией, попадет в хорошую приемную семью – бывают ведь хорошие приемные семьи, правда?
Живи и радуйся, Молли.
Рождество подкатывало, по улицам выставляли елки в витринах лавок и магазинов, богатые дома украшались гирляндами и венками из омелы. Зажигались большие цветные фонари со свечами. В газете изо дня в день рассказывали о неторопливом, но верном продвижении доблестных горнострелков и егерей к перевалам; весной, утверждалось, войска двинутся уже за Карн Дред. «Геркулес» получил новый броневагон, отремонтировали старичка «Гектора», и бронепоезда, оглашая паутину рельсовых путей пронзительным свистом, раз за разом отправлялись на север.
И мониторы с крейсерами и дестроерами тоже не отстаивались в гавани, несмотря на пронзающий ветер с гор. Все шло самым наилучшим образом. Папе, правда, теперь приходилось проводить все больше и больше времени в разъездах на своей паровой дрезине, пользовать больных и раненых.
Никакие видения больше Молли не посещали. Все, случившееся так недавно, стремительно начинало казаться просто дурным сном – все ее страхи, предвидения и так далее.
У нее ничего нет. Нет никакой магии. Совершенно не о чем беспокоиться.
Несколько раз она встречала на своей улице и на соседних все того же мальчишку из пленных Rooskies – он то грузил какие-то мешки и ящики, то, стоя на опасно покачивающейся лестнице, исправлял газовый фонарь, чему Молли несказанно удивилась – как это дикий варвар может что-то там исправить?
В общем, он тоже становился чем-то привычным, частью городского пейзажа, как и разносчики, трубочисты, зеленщики, молочники, вагоновожатые, извозчики и прочий им подобный люд.
В тот день – ровно за неделю до Рождества, когда Норд-Йорк наконец-то смог очистить улицы и площади от некстати нападавшего снега – Молли возвращалась домой по нарядной Плэзент-стрит. Соскочила с подножки пересекшего улицу паровичка и весело, вприпрыжку, побежала домой.
Между тротуаром и проезжей частью, то уворачиваясь от колес локомобилей, то кидаясь к ногам прохожих, металась большая, красивая кошка. Ухоженная и пушистая, явно домашняя. Металась, отчаянно мяукала, искательно глядя снизу вверх на людей: «А я точно не ваша кошка? Может, это вы меня потеряли?..»
Кошку Молли всегда хотелось. Но, увы, с мамой это выходило за грани возможного, и тут не помог бы даже папа.
Тем не менее шаг Молли невольно замедлила. Как же ты оказалась на улице, такая красивая, чистая, бело-палевая, совсем не похожая на тощих и облезлых обитательниц помоек?
