Дэвид Вебер - Тень Саганами
- И дать вам время без помех протолкнуть свой проект конституции? - потребовал ответа Вестман.
- Может быть. Очень даже может быть. Но замечу вам, что, что бы вы ни делали на Монтане, вы не остановите другие представленные в Собрании системы от принятия Конституции, если они решат в пользу этого. Если Конституция будет утверждена, и если законодательная власть Монтаны её ратифицирует, и если парламент Звёздного Королевства проголосует за её принятие, то - если ваши принципы не оставят вам никакого иного выбора - вы всегда сможете снова начать стрелять. Но разве вам в самом деле обязательно доводить дело до человеческих жертв, чтобы никто в вашей организации - не только вы, а никто - уже не был способен шагнуть назад от края пропасти, даже не зная, будет ли разработана жизнеспособная Конституция?
- Послушай его, Стив, - тихо произнёс Баннистер. - Он говорит дело. Не заставляй моих мальчиков и девочек и твоих людей убивать друг друга, когда в этом может даже не возникнуть необходимость.
- Относительно возможности прекращения огня я не скажу ни да, ни нет, - откровенно заявил Вестман. - Не здесь, не получив возможности обдумать это и обсудить со своими людьми. Однако, - он заколебался, переводя глаза с Ван Дорта на Баннистера и обратно, а затем коротко, отрывисто кивнул. - Однако я обдумаю и обсужу это со своими людьми. - Он напряжённо улыбнулся рембрандтцу. - Из того, что хотели, вы получили по крайней мере это, мистер Ван Дорт.
***
Хелен вслед за капитаном Тереховым и Ван Дортом шла назад к аэрокару. Негромко переговариваясь, чуть за ними шли Баннистер и Вестман. Судя по выражениям их лиц, Хелен подозревала, что они обсуждают личные дела и задавалась вопросом, каково это обнаружить, что лучшие друзья внезапно стали врагами из-за вопросов вроде теперешнего.
Капитан и Ван Дорт дошли до аэрокара и поднялись на борт. Хелен вежливо ожидала, пока Баннистер не последует за ними. Главный маршал пожал Вестману руку и тоже сел в аэрокар. Она двинулась мимо лидера повстанцев, чтобы последовать за ними, однако Вестман поднял руку.
- Подождите минутку, миз… Зилвицкая, не так ли?
- Хелен Зилвицкая, - произнесла она немного напряжённо, глядя в сторону аэрокара и страстно желая, чтобы в пределах слышимости находился хотя бы кто-то из её старших.
- Я не стану вас задерживать, - вежливо произнёс Вестман, - однако я хотел бы вас кое о чём попросить, если позволите.
- Разумеется, сэр, - согласилась она, хотя это была последняя на всём свете вещь, которую ей хотелось бы сделать.
- Вы напоминаете мне одного человека, - тихо произнёс Вестман, не сводя с неё глаз. - Очень сильно напоминаете. Мистер Ван Дорт когда-нибудь упоминал при вас о Сюзане Баннистер?
- Сюзане Баннистер? - повторила Хелен, пытаясь не дать глазам вылезти на лоб при упоминании фамилии. Она покачала головой. - Нет, не упоминал.
- А. - Вестман, казалось, мгновение это обдумывал, затем кивнул. - Мне было любопытно, - сказал он и глубоко вздохнул.
- Экономическая война - не единственное, что разделяет Рембрандт и Монтану, миз Зилвицкая, - мягко произнёс он, затем снова вежливо кивнул ей и быстро ушёл.
Несколько секунд Хелен внимательно смотрела ему вслед, размышляя, что же он хотел сказать. Затем она встряхнулась и вернулась к аэрокару.
Бернардус Ван Дорт и Тревор Баннистер сидели рядом друг с другом, глядя на неё и она внезапно задала себе вопрос, как же она сумела проглядеть боль на их лицах, возникающую всякий раз, когда они смотрели на неё.
Глава 38
Центральное место в картине видимого через армопластовый купол звездного неба занимал усеянный завитками облаков голубой шар планеты по имени Монтана. Над ней кружилось меньше кораблей и орбитальных сооружений, чем было дома, но Хелен уже привыкла к более редкому движению транспорта в Пограничье. Сейчас она лежала, развалившись в одном из комфортабельных кресел, и любовалась гигантским облачным фронтом, накрывшим большую часть восточного полушария планеты. Чего космонавты были лишены, так это ощущений и запаха непогоды, и для уроженца Грифона, где погодные явления всегда были энергичными (очень мягко выражаясь), переносить подобное лишение временами было непросто.
Однако её беспокоила вовсе не погода, и она это знала.
Люк открылся со знакомым тихим звуком, и Хелен было дернулась, но тут же расслабилась.
- Как оно прошло? - спросил Пауло д'Ареццо.
Хелен задумчиво уставилась на него, отмечая, насколько изменились их отношения за последний месяц. Временами было сложно помнить, насколько высокомерным она его считала… пока не увидишь его в компании остальных гардемаринов. Дело было не в заносчивости, как она когда-то считала, но в том, что Пауло был чрезвычайно замкнутой личностью. Иногда она задавалась вопросом, имел ли кто-нибудь ещё на "Гексапуме" хотя бы малейшее представление о его прошлом, и о тех демонах, что он таил в себе. Даже сейчас она не была готова задать ему такой вопрос, но полагала, что знает ответ.
- Кое в чём лучше, чем я ожидала, - ответила она ему после паузы.
- Можешь рассказать?
- Мне не велели помалкивать, но не сказали и того, что об этом можно рассказывать. В такой ситуации я бы воздержалась, если ты не возражаешь.
- Ладно, - сказал он, и Хелен ему улыбнулась. Это была одна из черт, которые она ценила в Пауло. Он мог задать подобный вопрос, не создавая впечатления, что пытается вынудить её сказать что-то, чего она говорить не должна. Он просто спрашивал, может ли она об этом говорить, и вполне был готов перейти к совершенно другой теме, если она говорила, что не может. Даже Аикава изобразил бы разочарование, если бы она сказала ему "нет"; Пауло так не поступал.
Он опустился в другое кресло, закинул ноги на край пульта связи и занялся своим этюдником. Хелен смотрела на то, как он принялся за работу, удобно развалившись в своём.
- Это единственное место на борту, где ты рисуешь? - спросила она несколько минут спустя, под тихий, приятный звук скольжения грифеля карандаша по бумаге.
- Практически единственное, - отозвался он, не отрывая взгляда от альбома и изящно двигающегося карандаша. Потом приостановился и бросил на неё взгляд, сопровождаемый его несимметричной улыбкой. - Для меня это личное. Я начал рисовать по большей части в качестве терапии. Теперь же… - он пожал плечами. - Полагаю, это для меня это вроде как стихи для Лео.
- Лео пишет стихи? - Хелен почувствовала, что её брови поползли вверх, и Пауло со смешком покачал головой.
- Ты не знала?
- Нет, конечно же не знала! - Она посмотрела на Пауло с подозрением. - Ты же не пытаешься повесить мне лапшу на уши, чтобы посмотреть, сколько её там поместится, нет?
