"Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса

Однако Гэла родилась, и весь остров знал, что пророчество сбылось: Далат суждено было стать их королевой, по крайней мере, на следующие шестнадцать лет.

Берра бушевала целых три месяца, потом вышла замуж за второго сына графа Гленнадоера и после множества усилий забеременела.

Тир родился через восемь месяцев после Риган Лир. Они не виделись до годовщины со дня смерти ее матери.

Большой зал Зимнего замка Лира в Дондубхане построили из холодного серого камня, своды которого были выше потолка любой комнаты замка. Тир не мог не знать, что управлять этим замком было целью всей жизни его матери. Массивные камины горели на обоих концах помещения, и длинный каменный желоб бежал вниз по центральной длине, заполненный горячими углями. Слуги регулярно заменяли их и разбрасывали небольшие куски ладана. Именно это расплавляло и выпускало пряность в воздух. Вдоль стен и со сводчатого потолка на цепях свисали свечи, но самые высокие были не зажжены. Когда они вошли, Берра сказала сыну, что король запретил их зажигать – несмотря на то, что высокое пламя свечи будет имитировать звезды, парящие над пиршеством, зажжение освещения их требовало использования магии, но ею больше никто не владел в королевском доме.

Она сказала это равнодушно, но Тир знал свою мать достаточно хорошо, чтобы распознать беспокойство в ее сине-зеленых глазах.

В свои четырнадцать лет Тир Коннли был высоким и немного неуклюжим, но никто из тех, кто смотрел на него, не мог усомниться ни в королевских линиях его подбородка, щек и бровей, ни в силе его фамильного носа. Он был такой же масти, как и его мать: прямые светлые волосы, отливавшие красным золотом, прекрасные сине-зеленые глаза и безупречная кожа – гладкая и легкая, как сливки. Его губы были розовыми, а иногда и щеки. Если бы он еще и улыбался, то Тир был бы прекрасен, но молодой человек редко это делал.

Он был похож на принца: вот почему два человека в этом зале уже спросили его, не был ли он молодым наследником Аремории, посланным сюда своим отцом. Тир оба раза наклонял подбородок вниз и говорил только: «Нет», посматривая в ту сторону, где сидел настоящий принц, блистающий в своих оранжевых и белых одеждах, с полоской бледно-серого шелка, закрепленной на его руке.

Оставленный матерью, чтобы она могла свободно посплетничать и строить заговоры со своими двоюродными братьями Коннли, Тир оперся плечом об угол каменного столба, потертого временем и потемневшего от сотен рук. Он натянул пальто кроваво-красного цвета, чтобы прикрыть траурную серую шерсть, которая истерлась на Звездном поле во время шествия в сумерках. Тир осознавал, что более смелый цвет заставлял его сиять, а не делал бледным, как его смуглого отца. Мать одобряла Тира, позволив ему использовать любое оружие из его арсенала. Большой зал был набит людьми, большинство смешивалось в траурных оттенках белого и серого, хотя некоторые все еще носили драгоценности и серебро, сверкавшие в волосах, на запястьях или на талии. Тир играл, пытаясь назвать каждого из фракции и придумать какой-нибудь сюжет для их обсуждения. Его собственные двоюродные родственники были в основном девушками, а они не желали проводить с Тиром время, учитывая, что он не флиртовал и не делал вид, что защищает их. Мальчики были на десять лет старше Тира, поскольку его родители долго ждали рождения первенца. Мальчики мало интересовались его холодноватым спокойствием и называли Тира «дочерью его матери», когда были моложе и глупее, забыв, что он будет их герцогом. Тир и не возражал. Они будут его союзниками, когда придет время, потому что он знал все, что они хотели, и был бы в состоянии предоставить им это. Потому-то Тира можно было во многих отношениях назвать «дочерью его матери». Она очень, очень хорошо его выучила, и мальчик учился, умело и жадно.

Когда-нибудь Тир наденет герцогские цепи; когда-нибудь он будет править Коннли и контролировать весь восточный край Иннис Лира вниз, через богатые земли Эрригала. Все в Иннис Лире будут его любить или бояться, а, возможно, и ненавидеть. Что угодно, подумал Тир, лишь бы их чувства отличались силой. Мать сказала ему: «Заставь людей хотеть тебя, а не твои звезды. Дай им связь с твоей плотью, кровью и целью, мой мальчик, точно так же, как мы соединяемся с водой корней».

Он, конечно, не следовал этой рекомендации, избегая толпы, так что, вздохнув, Тир оттолкнулся от колонны. Размеренным шагом он двинулся в комнату. Мальчик пробирался сквозь толпы взрослых, некоторые из них смеялись, а некоторые, напротив, сплетничали с озабоченными лицами. Все пили теплое вино из жаровен, подвешенных над раскаленными углями. Тир сам взял чашку и выпил половину, несмотря на то что знал – вино вызовет розовый цвет на его щеках.

Целью Тира был принц Аремории, Моримарос. Он был старше Тира на семь лет. Его мать сказала, чтобы он ухаживал за одной из дочерей Лира.

Тир подошел к принцу, надеясь, что торжественное выражение лица придаст ему возраст и мудрость черт.

Моримарос кивнул. Его темно-синие глаза скользнули по лицу мальчика.

– От Коннли? – спросил принц.

Тир поклонился:

– Единственный сын герцога.

– Мы слышим прекрасные вещи о твоем уме и амбициях, молодой Коннли, – сказал сын графа Росруа, который, вероятно, вот-вот получит титул. Он стоял на противоположной стороне от Моримароса. – Добро пожаловать в наши ряды.

Тир поклонился, хотя и чуть-чуть. То, что он слышал о наследнике Росруа, не должно было дойти ни до кого в Аремории.

– Я надеюсь, Дондубхан вас впечатлил, – обратился он к Моримаросу.

– Да, твой народ очень дружен.

«Странная реакция», – подумал Тир. Он ожидал, что Моримарос заговорит о массивном черном Тариннише, или о раскинувшемся Звездном поле, или о старых крепостных валах замка, о стенах в двенадцать футов толщиной или о сторожевой башне. Это было бы куда как более интригующе.

– Так и есть, но думаю, точно так же и в Аремории.

Моримарос сделал паузу, словно понял, что сделал странное сравнение.

– Я думаю… это как разница между нашими и вашими лесами. У вас меньше видов деревьев. Сосны, дубы и деревья поменьше находятся на юге, но только самые выносливые здесь, на севере, где почти нет деревьев. Они стоят сильные и одинокие, но все же густые и бессмертные. В лесах Аремории сотни видов деревьев. Они образуют леса – обширные и удивительные леса, – но эти деревья не такие уж и необычные.

Тир понял его нутром и сразу.

Наследник Росруа усмехнулся:

– Это потому, что наши деревья говорят: «Ваше высочество». Как пожилые женщины, которые держатся вместе и держат всех в узде, но каждая со своим мнением.

Пожилой мужчина, которого Тир не знал, но который носил пояс со штампом асторовского лосося, сказал:

– У нас здесь действительно растет много деревьев. Я уверен, принц, именно они вас интересуют.

Нахмурившись, Тир решил узнать имя этого дурака и держаться от него подальше. Дочери Лира были дочерями Лира, а не просто чужеземными деревьями.

Ареморский принц просто кивнул.

– Старшая, – сказал сын Росруа, – конечно, выйдет замуж за господина.

«Элсон, вот как его звали!» – вспомнил Тир.

Дурак из Асторы кивнул.

– Действительно. Между ними есть тесная связь, а какой человек не захотел бы переспать с ней? Она великолепна. Приз жеребца.

Все собравшиеся, даже Тир, посмотрели в сторону Гэлы Лир. Она стояла рядом с высоким стулом, на котором пировала. Ослепительная белизна ее платья и белая вуаль, накинутая на короткие волосы Гэлы, делали ее кожу темнее. Выражение ее лица традиционно было суровым, полным горя и презрения. Война отражалась в ее свирепых глазах, хотя девушка с готовностью отвечала на вопросы герцога.

– Ему было пятнадцать, когда она родилась, – сказал Элсон.

Внимание Тира, пронзенного стрелой судьбы, почти сразу переключилось на вторую дочь Лира.

Риган.

Она была прекрасна. Наполовину скрытая за старшей, проклятой звездами сестрой, Риган стояла, мягко прижав плечо к спине Гэлы в качестве поддержки или утешения.