Лоуренс Уотт-Эванс - За Василиском (ЛП) - Уотт-Эванс Лоуренс
Никаких защёлок или других препятствий он не обнаружил. Он приложил всю свою силу, которая должна была вырвать всю скобу из креплений, но факел даже не дрогнул. Либо он действительно был заколдован, либо это был побочный эффект его нематериального состояния… скорее всего, последнее. В конце концов, разве могут нематериальные существа поднять факел?
Он снова спустился по лестнице и наугад выбрал бутылку; сдвинуть её с места он не мог, так же как и поднять факел. В тот момент он понял, что даже если найдёт дверь в крипты, то не сможет её открыть. Что ж, решил он, такие подробности лучше оставить на потом. Он не был уверен, что сможет восстановить свою невидимость, после того, как отменит её - если, конечно, сможет отменить, - и не хотел до последнего момента отказываться от своей лучшей защиты от обнаружения.
Он снова задался вопросом, что стало с его мечом: где бы он ни был, он, очевидно, всё ещё оставался невидимым, иначе Шанг вернулся бы за ним, обнаружив его на полу кухни. Ему показалось, что в обычном случае он бы услышал, как он упал; неслышимость, которую давало заклинание, видимо, действовала не только на пользователя, но и на всё остальное. Он попытался крикнуть, но обнаружил, что не слышит себя. Неудивительно, что нападение бандитов было столь неорганизованным; удивительно, что они так хорошо сгруппировались. Несомненно, это результат долгих тренировок. По крайней мере, он всё ещё мог чувствовать; видимо, неосязаемость была не такой уж полной. Тем не менее, она была достаточно полной. Он не мог сдвинуть факел, а значит, не мог и осмотреть с его помощью стены. Он вспомнил о факеле за поясом, и, пощупав, нашёл его; с ним он ещё мог справиться.
Он достал его, снова поднялся по лестнице и поднёс к пламени зажжённого факела. Ничего не произошло, пламя не появилось. Он стал нащупывать смазанный маслом кончик и обжёг пальцы. Он был охвачен огнём. Естественно, пламя было таким же невидимым, как и факел, и отбрасывало невидимый свет.
Гарт поймал себя на том, что жалеет, что не знает имён каких-нибудь подходящих богов, которыми можно поклясться; ненормативная лексика казалась единственным выходом в такой ситуации. Как и большинство людей, он был атеистом или, по крайней мере, агностиком, не желая слушать болтовню конкурирующих священнослужителей, не имеющих реальных доказательств существования бесчисленных богов и богинь, о которых они говорили. В результате такого широко распространенного отношения в Северной Пустоши не было ни одного жреца.
Невидимым сапогом он осторожно затушил невидимое пламя и уловил запах невидимого дыма. Ему стало интересно, сможет ли Шанг учуять его присутствие. Он понятия не имел, насколько хорошо люди чувствуют запахи; казалось бы, такие выдающиеся носы должны быть довольно чувствительными, но, вспомнив, как пахло в Скеллете, он решил, что внешность обманчива.
В тусклом свете оставалось только обшаривать стены, работая в основном на ощупь, несмотря на неспособность поднять даже опавший лист. Он всё ещё мог ощущать текстуры, хотя шелковая драпировка под его неосязаемыми пальцами давала не больше, чем каменная стена. К своему удивлению, он обнаружил, что темнота в какой-то мере успокаивает: он не ожидал увидеть в темноте свои руки или ноги, поэтому их отсутствие отвлекало гораздо меньше, чем при свете. Он без труда добрался до слегка влажной и заметно прохладной каменной стены и стал осторожно пробираться вдоль неё, при необходимости избегая винных стоек и паутины, которая теперь была для него прочна, как стальная сетка.
Сквозь проёмы просачивалось достаточно света, чтобы он ни с чем не столкнулся. Различные препятствия, с которыми он сталкивался, были видны как участки более полной темноты. Однако не удавалось разглядеть ни одной детали; его исследования были скорее тактильными, чем визуальными.
Постепенно он погрузился в свою задачу, замечая и мысленно каталогизируя интригующее разнообразие текстур камня и теряя всякое чувство времени. Только дойдя до угла и решив немного передохнуть, он заметил, что теперь находится в полной темноте, даже отблеск факела затерялся среди стоящих рядом винных стеллажей. Он тщательно исследовал не менее сотни футов стены, дюйм за дюймом; должно быть, на это ушло несколько часов, с изумлением понял он, но Шанг не вернулся. Он понятия не имел о времени, но предположил, что солнце, должно быть, уже взошло.
Приняв наконец удобное положение, он поднялся с корточек и направился в дальний конец подвала, где находилась лестница. При этом он заметил, что свет факела стал ещё тусклее, чем прежде. Перейдя на бег, он добрался до подножия лестницы и увидел, что факел догорел до огрызка, слишком короткого, чтобы его можно было держать. Через мгновение он погаснет. И он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это. Он гадал, случилось ли с Шангом какое-нибудь несчастье или он просто забыл зайти за вином. Но это не имело значения. Гарт наблюдал за тем, как пламя мерцает, превращаясь в тусклый красный отблеск, который медленно угасал.
На мгновение его охватило лёгкое беспокойство, но он отмахнулся от него. Если с магом что-то случилось, ему придётся снять чары невидимости, чтобы покинуть подвал: если он не сможет снять заклинание, то окажется в ловушке на неопределённое время. Но с вином он не умрёт от жажды. Ему и в голову не пришло, что в нематериальном состоянии он не сможет добраться до вина. Кроме того, его скакун всё ещё ждал его в городе; он будет голоден, если никто не покормит его в ближайшие сутки или около того. Что ж, боевой зверь может позаботиться о себе сам; у него были свои заботы. Он вернулся к стенам подвала.
Прошло немало времени, когда он наконец наткнулся на то, что, несомненно, было дверью. Камень закончился, появилась деревянная рама, а через несколько дюймов - деревянная панель, утыканная железными шипами, какие использовались для того, чтобы отвадить нарушителей от попыток выбить дверь плечом. Это было что-то новое, раньше встречались только сплошные каменные стены. Исследуя дальше, он нащупал то, что, несомненно, было петлями. Хотя он знал, что это бесполезно, он надавил на противоположный край. Тот отказывался поддаваться. Похоже, решил он, сейчас самое подходящее время попытаться снова сделать себя видимым. Он потянулся к поясной сумке и нащупал Камень. Осторожно он попытался вытащить его.
Он зацепился; один из его краёв зацепился за подкладку мешочка.
Раздосадованный, он потянул за него. Сначала он сопротивлялся, но потом вдруг вырвался и вылетел из его рук. В панике Гарт упал на колени и стал искать его, но нашел только пыль. Не думая, он выхватил кремень, сталь и трут и высек искру, забыв, что пламя и свет будут невидимы. Огонёк затрещал и вспыхнул ярко-жёлтым пламенем в совершенно нормальных, видимых руках Гарта. Он облегчённо фыркнул, поняв, что каким-то образом нарушил чары, пока возился с Камнем. Быстро, прежде чем мерцающий огонёк успел угаснуть, он достал факел и поднёс его к пламени; нагар несколько секунд сопротивлялся, но в конце концов вспыхнул дымчато-красным светом.
Нащупав одной рукой кремень и сталь, а другой держа факел, Гарт увидел, что израсходовал последний трут; он не мог позволить себе потерять факел, единственный источник света.
Оглядевшись по сторонам, он увидел, что на стенах подвала есть и другие факелы, давно не используемые и покрытые пылью и паутиной. Он зажёг ближайший, чтобы иметь второе пламя на случай потери первого, затем планомерно собрал с других кронштейнов целую охапку незажжённых и положил их рядом с собой. Закончив с этим, он обратил внимание на найденную дверь. Это была массивная конструкция с тремя широкими чёрными петлями, поддерживающими нечто, похожее на дубовую плиту, усеянную множеством шипов длиной в дюйм, - нечто, способное выдержать осаду. Запиралась она на массивную задвижку с ригельным замком, ключ от которого, несомненно, был у Шанга.
Вспомнив о маге и его изделии, он огляделся в поисках Камня слепоты, но не увидел его. Он пожал плечами. Он сослужил свою службу, и ему не хотелось тратить время на его поиски; он хотел вытащить василиска на поверхность до того, как Корос проголодается настолько, что отправится на охоту. Он обратил внимание на засов и замок, держа факел так близко, как только мог, чтобы ничего не поджечь.
