Олег Верещагин - Скажи миру – «нет!» (отрывок)
…Нет, в принципе, я, конечно, знал, что, как и где у существ противоположного пола находится. И не только по теории или там фоткам-порно, попадавшим в нашу компанию, но и вживую. Постельного опыта у меня, конечно, не было, но вы мне покажите мальчишку, который дожил до четырнадцати лет и не «щупался» с девчонками под видом какой-нибудь «игры»? Короче, я великолепно представлял себе, где что у «них» есть и как выглядит.
Но…
Я и раньше, бывало, «дорисовывал» себе то, что скрывает Танюшкин купальник — особенно по вечерам, лежа в постели, на грани бодрствования. Потом приходили те самые, причудливые и головокружительные сны. Фантазии были сладкими и немного пугающими, потому что следующим шагом были мысли о вполне естественном продолжении, о том, что у нас с Танюшкой это когда-нибудь будет наяву… а я не знал, что думает об этом она. Только вот ни сны, ни фантазии не шли ни в какое сравнение с этим обычным зрелищем — обнаженная девчонка, купающаяся в утреннем солнце. Мне вдруг представилось, как я откидываю одеяло… встаю… подхожу к ней… обнимаю…
Я зажмурил глаза и завозился, словно просыпаясь. Услышал, как легко и быстро прошуршали мимо девчоночьи шаги.
— Та-ань?.. — сонно позвал я ее и сел, расставив ноги и не откидывая одеяло. Зевнул и помотал головой. — Доброе утро.
— Доброе. — Она появилась сбоку уже в купальнике, запрыгивая в джинсы. — Поедим бутерброды, консервы на вечерний привал. — Я кивнул, изо всех сил стараясь сделать вид, что еще не вполне проснулся. — Кстати, — она вроде бы усмехнулась, судя по голосу, — ты в курсе, что кое-кто в Кирсанове называет нас «хорошей парой»?
— А? — Я не нашел ничего лучшего, как оглянуться через плечо в ее сторону. — Это кто же нас так называл?
— Ну, это в целом не важно. — Она накинула ковбойку и принялась скатывать одеяла — пару, одно в другое. — Кстати, носки я постирала, и они уже высохли. И возьми тоже пару одеял… И еще раз покажи мне, как влезать во всю эту сбрую.
— Мне и самому надо потренироваться, — признался я, становясь на колени и начиная сворачивать те одеяла, с которыми уже сроднился. — Все-таки согласна со мной — идем вдоль реки на север? — Танюшка кивнула. — Больше ничего тут искать не будем? — Она покачала головой и улыбнулась. Потом уже озабоченно сказала, перестав валять дурака:
— Ты цнинские леса хорошо знаешь?
— Не очень, — признался я, — вернее — не все, но левобережье знаю. Да и ты знаешь.
Она снова кивнула. И задумчиво спросила вдруг, глядя по сторонам:
— «Ловушка»… Все-таки — кто они были и что имели в виду? И что тут вообще происходит?
— Спросила, — вздохнул я и начал одеваться, но подмигнул и добавил: — Ничего, разберемся!
…Одевшись и затянув ремни снаряжения, я с удовольствием прошелся по комнате. Поймал немного ироничный взгляд Танюшки, но не смутился, а, наоборот, раскланялся перед ней, как мушкетер в кино.
— А знаешь, красиво, — немного удивленно, но искренне призналась она и вздохнула: — Влезу-ка и я в свою снарягу…
Я хмыкнул. Вообще настроение было хорошим, мы ели стоя, то и дело начинали смеяться, и вообще откуда-то всплыла уверенность, что все еще будет хорошо. Потом мы влезли все-таки на верхнюю площадку, и картина стала намного яснее. Оттуда открывался неплохой вид.
— О, — я приставил ко лбу ладонь. — Забирать надо на северо-запад, тогда обойдем болота и Ляду. Помнишь такую речку?
— Помню. — Танюшка кивнула, нахмурилась и выдала: — И выйдем… м-м… где-то за Тулиновкой. Если мерить нашими мерками. Но вообще там тоже болота вдоль реки.
— Обойдем, — предложил я и, подумав, смущенно извинился: — Ты прости, Тань, но я твои вещи нести не смогу. У меня руки должны быть свободными.
— Ой, глупости какие, — нахмурилась она. — Я и сама отлично могу нести свое.
— Вот и хорошо, — кивнул я и еще раз огляделся…
…Когда я читал «Хранителей» Толкиена, то всегда внутренне замирал над строчками, где описывались Черные Всадники. Их безликость была притягательнее и страшнее, чем самые жуткие описания — пятна тьмы, вокруг которых замирало все живое. И сейчас, стоя на верхней площадке башни, я испытал то же чувство.
В каком-то километре от башни (не в той стороне, откуда мы пришли, а перпендикулярно нашему движению), где плоский холм поднимался над лесом, на его вершине стояли несколько фигур, казавшихся черными. И каким-то… чутьем я хорошо ощутил: они смотрят сюда.
— Вниз, Тань! — зашипел я, но она уже и сама заметила черные фигуры. Мы ссыпались вниз, соскочили в траву из двери и бросились в лес — как два испуганных кролика, если честно. Снаряжение мешало мне бежать, да и сам я держался позади, сжав в руке револьвер и оглядываясь.
Вроде бы нас никто не преследовал, но мы отмахали по лесу бегом километра два, наверное, с излишним шумом. И остановились только в каком-то глухом буреломе, около ручейка, где толклись комары.
Я встал на колени и долго пил с руки, отгоняя другой мошкару. Танюшка озиралась, потом тихо спросила:
— А чего мы так испугались? Может, это наоборот… какие хорошие?
Я медленно поднялся на ноги, вытер мокрой рукой лицо и так же медленно покачал головой. Я не знал, как описать охватившее меня ощущение при виде тех черных фигур.
Но одно знал точно. Ничего «хорошего» в них не было.
Я вновь достал из кобуры револьвер — большой, с вытертым местами воронением. И подумал: а смогу ли я выстрелить из него в человека? Я не был уверен, что сумею это сделать, защищая себя.
Но был почти уверен — сумею, если придется защищать Танюшку.
С ней, пока я жив, не должно случиться ничего плохого.
— Нет, Тань, — покачал я головой. — Едва ли они хорошие.
* * *С ходу мы влетели в болотистую низину ручья. Было душно, под ногами хлюпало, одежда прилипла к телу. Комары висели над нами и наслаждались.
— Знаешь что, Тань? — наконец сказал я. — Это неприятно, но это реальность. Ландшафт-то тут такой же, как у нас. А вот природа… Мы от самого Кирсанова идем по лесу, а где у нас такое видать? Вот это болото — я его не помню.
— Я тоже, — призналась Танька и, достав нож, начала чистить ногти. Это я замечал за ней и раньше. И было это признаком волнения. Кроме того, это демонстрировало — я успел изучить — то, что Танюшка перекладывает всю ответственность на меня.