Александр Бушков - Высокое искусство бегства
— Именем Творца?
— Именем Творца.
— Улица Зеркальщиков, сорок пять, — сказал барон. — Вдова Гуродье, собственный дом. У нее все мои бумаги. В том числе и план «заговора». Имена, разумеется, притянуты мною, но картина оказалась точной. Я хороший полицейский, хоть вы и смеялись надо мной тогда… Заберите все бумаги. Это плата…
— Чем они мне помогут сейчас?
— Сейчас — ничем. Пригодятся когда-нибудь потом.
— Хорошо, — сказал Сварог. — Теперь скажите мне вот что. Когда мы с вами говорили…
Он на миг отвел глаза, создавая сигарету, а когда поднес ее ко рту, призрака уже не было. Только пламя колыхнулось в высоком стеклянном колпаке лампы да ветер взвыл посреди безветренной ночи.
— А ведь у меня по всем порогам и подоконникам была мелом проведена черта с соответствующими знаками, — сказала Мара. — Против таких вот визитеров. Ты, наверное, подошвой стер впотьмах… — Она опустилась на плащ, тряхнула головой. — Нужно сходить подновить, а то еще кого-нибудь дождемся…
— Пора убираться из этого красивого города, — сказал Сварог в сердцах. Сжимающееся вокруг них кольцо он чувствовал почти физически, казалось, даже помещение стало теснее.
— А кто спорит? Вот только… — Она задумчиво покачала головой. — Настоящий это призрак нашего безвременно усопшего сообщника, впутавшегося в какое-то темное дело, или очередная пакость неизвестных доброжелателей?
— А смысл?
— Пакость и есть пакость, какой в ней высший смысл?
— Вот тут ты права, — сказал Сварог. — Сколько ни ломал голову, в толк не возьму, зачем этот чертов стагарец устроил такой долгий ливень. Неужели только для того, чтобы убежать подальше? Жаль, что ни ты, ни я не умеем насылать ветер. Чтобы оборвало к чертовой матери эти клятые воздушные шары да унесло подальше.
— А смысл?
— Много ли смысла в пакостях? — усмехнулся Сварог.
— Нерационально. Не в шариках дело. В такой ситуации нужно стрелять в резать без всякой поспешности, только тех, кто стоит на дороге. — Похоже было, визит призрака отбил у нее на сегодня охоту к лирике. — Помню, в Снольдере два месяца назад мы искали один документ…
Сварог хмыкнул:
— Насколько я тебя знаю, два месяца назад из-за каждого угла торчали ноги…
— Да ну, — скромно сказала Мара, мечтательно глядя сквозь него. — Документ был в шкатулке, и ее нужно было забрать из загородного дома. Я чинно и благонравно поднялась на третий этаж, забрала шкатулочку и вернулась к лошадям, никуда не сворачивая и не отвлекаясь. И каждый, у кого хватило ума спрятаться в камин или выпрыгнуть в окно, остался жив. А кто не спрятался, я не виновата. — Она бросила на него быстрый лукавый взгляд. — Бедный, я тебя опять пугаю?
— Удивляешь, — сказал Сварог чистую правду.
— А еще?
— Возбуждаешь. И удручаешь.
— Это еще почему?
— Твое ремесло…
— Милый мой сюзерен, мы опять приближаемся к точке, где перестаем друг друга понимать…
— Ладно, замнем, — сказал Сварог, устало погладив ее руку. — Слушай, а мечта у тебя есть?
Она чуточку замялась, но все же выложила:
— Хочу стать королевой.
Сварог хотел фыркнуть, но потом подумал, что мечта эта — не лучше и не хуже любой другой. На то она и мечта. Особенно здесь, где престолы частенько брались «на шпагу». Если вспомнить, сколь предосудительные субъекты ухитрялись нахлобучить все же на темечко корону, Мара с ее детской мечтой выглядит светлым ангелом…
— Осталась самая малость, — сказал Сварог. — Выйти замуж за короля.
— Ну уж, таких пошлостей мне не нужно. В интересах дела еще можно под кого-нибудь примоститься, но ради собственного блага никак не стоит…
— Что я в тебе ценю, так это — непринужденность..
— Я человек независимый, — сказала Мара. — И хочу завоевать себе королевство сама. Конечно, смешно распахивать рот на большое, но найдутся и маленькие, по моим хрупким плечам. В Мано-рах. Есть еще Сегур. Я там была однажды — очаровательный остров. Жалкая кучка гвардейцев и король-растяпа, без единого наследника.
— А потом?
— Что — потом?
— Ну, завоевала ты королевство. А дальше что?
— Надеваю я корону…
— Ну?
— Сажусь я на трон…
— Ну? — с интересом повторил Сварог. Она задумалась, нахмурилась:
— Да ну тебя! Все испортил!
— Я тут ни при чем, — сказал Сварог. — Видишь ли, мечты имеют паршивое свойство — сбываться. Поэтому всегда нужно иметь что-то про запас.
— А у тебя-то самого есть мечта? — прищурилась она.
— Выбраться отсюда. Чтобы Делии удалось…
— Это не мечта, а отличное выполнение задания, — безжалостно отрезала Мара. — А мечта?
— Мечты, похоже, нет… — растерянно сказал Сварог, подумав как следует.
— Вот видишь. А у меня есть. Чья взяла?
Сварог покрутил головой:
— Слушай, много вас таких?
— Хватает. Человек пятьдесят. Большинство, конечно, довольно тупые приложения к мечам, но есть и умные. Я, да будет тебе известно, существо особо строптивое, своенравное и самостоятельное. Это я не сама придумала, а бесстыдно подслушала. Из-за моей репутации Гаудин и поручил мне за тобой присматривать. Что ты поднял брови выше макушки? Ну да, милорд, ваше небесное великолепие, вы здесь командуете, вы умеете бить людей топором по голове, и вы великолепно справились в Харлане. Но вам еще долго предстоит учиться прокладывать себе дорогу по трупам, не распуская при этом сопли и не гадая, была ли у проткнутого вами бедолаги седенькая бабушка… А я этим умением давно овладела. — Она скромно потупилась. — Надеюсь, я не нанесла урон твоей мужской гордости? Всегда готова искупить женственной покорностью…
И с интересом наблюдала за ним. Однако Сварог уже понял, что лучший способ сохранить лицо при общении с напарницей — это выглядеть совершенно бесстрастным.
— А тебе не приходило в голову, что Гаудин использовал удобный случай, чтобы от тебя отделаться?
— Гаудин — сплошная меланхолическая загадка, — сказала Мара. — Меланхоличность касается облика, а загадочность — ума и характера. Какие ходы он просчитывает наперед и сколько их, угадать невозможно. Сейчас мы выполняем задание. Я не сомневаюсь, что игра затеяна всерьез и ставки высоки, — но одновременно наше задание хитрыми ходами, непонятными и неизвестными нам с тобой, связано с достижением и других целей. Нет, я не утверждаю, будто так и есть. Но допустить стоит… Большинство его поручений — с двойным и тройным дном.
— Должность у человека такая… — сказал Сварог задумчиво.
И направился на террасу — подышать прохладным ночным воздухом на сон грядущий. Окрест стояла тишина, только через два дома отсюда на гребне крыши раздавалось звяканье виолона и явственно долетало меланхолическое пение:
