Алексей Волков - Гусар бессмертия
– Скажи, э… – Карл замешкался, не зная, как лучше обратиться к цыгану, – …любезнейший. Есть у вас в таборе Рада?
– Какая Рада? – спокойно переспросил цыган.
Может, имя было не настолько редким, раз требовалось уточнение.
Штаден пощелкал пальцами в поисках подсказки. Орлов продолжал молчать, словно его не было.
– Гадалка Рада, – наконец вспомнил Карл.
– Молодая такая, – словно очнулся Александр.
А в следующий миг он уже увидел ее. Юная гадалка вышла откуда-то из кустов. Одета она была ярко, празднично, как любили одеваться все цыганки. И походка ее была походкой уверенной в себе женщины.
Рада остановилась неподалеку, вгляделась и улыбнулась. Словно второе солнце загорелось в мире. Но на этот раз не в небе, а на земле. От света двух светил Орлов едва не ослеп. Он едва не ощупью спрыгнул с коня и неестественной походкой, чуть косолапя, как истинный кавалерист, двинулся к девушке.
Штадену осталось только наблюдать за встречей. Как и тем из цыган, кто оказался снаружи кибиток.
Гадалка сделала несколько шагов навстречу гусару. Орлов взглянул в черные с искринками глаза и вновь утонул в их омуте.
– Здравствуй, барин, – низкий с легкой хрипотцой голос проник не столько в мозг, сколько в душу. – Нашел уже?
– Что? – не понял Орлов.
– То, что повлияет на твою судьбу, – серьезно поведала цыганка. И тут же вновь ослепительно улыбнулась. На щеках возникли пикантные ямочки.
Поручик отрицательно мотнул головой и неожиданно для себя вымолвил:
– Шуханов умер.
– Кто? – не сразу поняла Рада. Затем ее лицо омрачилось. – Тот второй офицер?
– Да. Еще за Неманом. От ран.
– Это судьба, – вздохнула девушка. – Ничего тут не поделаешь. Что на роду написано, того не исправить.
Каждый воевавший поневоле верит в нечто, находящееся вне нашего понимания. Иначе чем объяснить, что в одного попадает пуля, а другой из того же огня выходит без единой царапины? Но чувствовать себя обреченным… Человеку свойственно верить в вечность. Даже вопреки всему.
Почему-то вспомнились слова Кондзеровского, что цыганка все знала заранее.
– Тебе-то чего бояться? – вдруг улыбнулась Рада. – Смерть тебя не возьмет. Разве что ранят…
Она неожиданно коснулась пальцами шрама на щеке Орлова. Пальчики были холодными, будто девушка недавно имела дело с родниковой водой. Но Орлова прикосновение бросило в жар.
– Рада… – совсем тихо вымолвил поручик.
Его взгляд был намного красноречивей его языка.
Должно быть, офицер попытался шагнуть к девушке, и та торопливо произнесла:
– Люди же смотрят.
Они на самом деле стояли на виду. Благо почти все цыгане вылезли наружу и теперь, занимаясь собственными делами или просто набираясь сил перед новым днем, время от времени бросали в сторону пары любопытствующие взгляды. Это если не считать фон Штадена. Кирасир выдержанно ждал, чем завершится беседа. И даже смотрел исключительно по сторонам, старательно оценивая внешность женской половины табора.
– Можно пригласить тебя на прогулку? – Орлов не сводил с Рады глаз, словно от ответа зависела его жизнь.
Цыганка чуть пожала плечами и первой двинулась в сторону от кибиток и их обитателей.
Впрочем, прогулка оказалась короткой. Девушка обогнула ближайший кустарник, так что цыганский лагерь скрылся из поля зрения, и повернулась к сопровождающему.
– Меня Александром зовут, – выдавил из себя Орлов.
Показалось неловким оставаться для девушки всего лишь барином и офицером.
– Александр… Это Саша? – спросила гадалка.
– Можно и Саша, – кивнул Орлов.
Он бы и на нелюбимого Шуру согласился с той же покладистостью, лишь бы предложение исходило из прелестных уст.
Земля плыла под ногами, и все вокруг обволакивал никогда не виденный сияющий туман…
– Ох, барин… Знаю все, что у тебя на сердце… – Юное лицо стало грустным, в глазах засветилось понимание. Будто Раде было не шестнадцать лет, а вдвое больше.
Орлов напряженно ждал ответа. Пожалуй, стоять под выстрелами и ждать, попадут в тебя или нет, было легче.
Говорить сам он не мог. Да и не знал, что тут можно сказать. Стоял весь красный, как девица на выданье, и молчал.
– Я ведь видела твою линию жизни. Очень она долгая, и нет ей конца. Да только, барин, меня в ней нет, – грустно улыбнулась цыганка.
Орлов вскинулся было, хотел возразить, что все можно переиначить, изменить, и не стоит так доверять гаданиям… Но может ли цыганка, пусть самая прекрасная, быть парой офицеру? Вправе ли он что-либо обещать?
Но на душе было грустно, словно в этот миг он потерял нечто очень значимое, чему и цены нет.
Он так и не сказал ни слова. Лишь щелкнул шпорами, четко повернулся и направился обратно.
Штаден издалека заметил его возвращение. Как и то, что возвращается Александр один. Кирасир чуть тронул коня и, ведя скакуна Александра в поводу, направился навстречу.
– Едем, – коротко сообщил Александр, легко взлетая в седло.
Он ожидал короткого смешка по поводу собственной неудачи, однако Карл глядел на него с сочувствием.
– Куда, мой дорогой друг?
– В полк. Сейчас Кондзеровский очнется. Обмоем это дело.
Кони послушно тронулись в путь.
Барон протянул бутылку. Он молчал, и Орлов был благодарен другу за это молчание.
«Может, латынь выучить?» – мелькнула в голове шалая мысль. Чего порою не втемяшится в голову! Хорошо хоть, ненадолго.
Да и зачем офицеру латынь?
Год 201…
Кабинет редактора был похож на множество подобных же кабинетов. Стол с компьютером, еще один – с бумагами, кресла, стулья, шкафы, наполненные папками различной толщины и какими-то призами, несколько плакатов на стенах, рекламирующих газету и, в свете предстоящей предвыборной борьбы, тех кандидатов, которых было бы желательно поддержать. Даже сам владелец кабинета, низенький, полноватый, походил на других редакторов.
Демократично расстегнутая рубашка, небольшая лысина, обрамленная седоватыми волосами, очки – обычный человек, довольно приятный в общении и порой даже склонный к юмору.
– Как отдохнул, Михайлыч? – доброжелательно спросил редактор у гостя.
По внешнему виду одного из ведущих репортеров что-либо сказать было трудно. Двухнедельная рыжеватая щетина, этакий вариант укороченной бороды, вечно покрывающая щеки телезвезды, не позволяла с уверенностью сказать, гулял ли вчера Юрий Михайлович и потому не смог утром побриться или же, напротив, провел все время в работе. Да и начальство склонно смотреть сквозь пальцы на пьянство личностей творческих, если оно не мешает выполнять им обязанности.
– Так, слегка, – пожал худенькими плечами репортер.
