Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым
— Вспомнил, — проворчал Яхонтов, — так и сказал бы сразу.
— Ну, что делать-то будем теперь?
— Предлагаю объехать, — заявил Сквернослов.
— Оно, конечно, можно, но как разузнать об обстановке? Что в горах происходит? Что за хребтом? Какие опасности? — Яхонтов покачал головой. — Нет. Думаю, надо посетить это место. Разведать. Пообщаться с местными.
— На луноходе поедем? — вздохнул Николай. — Вспомни реакцию тех на снегоходе. Чего они так машины нашей испугались? Вот поедем, а они в нас из гранатомета. Тут уж броня наша не спасет.
— Блаженный дело говорит, — кивнул Людоед. — Пешком надо к ним идти. Да ты, Варяг, сам вспомни, что космонавты, мир их праху, про свое путешествие рассказывали. Они постоянно прятали луноход и разведывали дорогу впереди пешком.
Яхонтов вздохнул и покачал головой, соглашаясь.
— А если те двое тут, в поселении, они нас узнать могут и так.
— Не факт, — махнул рукой Крест. — Во-первых, мы в намордниках были. С такого расстояния они даже в бинокль никаких примет наших запомнить не могли. Да и таких, как ты, бородатых да волосатых а-ля русский витязь или викинг скандинавский, нынче пруд пруди.
— А шинель твоя флотская и берет? — усмехнулся Варяг. — Я таких прикидов больше не встречал.
— Так переоденусь. Какие проблемы?
— Ну, положим, мы спрячем машину. Кто охранять останется? — Он оглядел всех испытующим взглядом.
— Я не останусь, — поморщился Сквернослов. — Хватит уже. Все я да я.
— Ну и Кольку оставлять нельзя. Опять заклинит его и попрется черт-те куда и неизвестно за чем. — Яхонтов с укором посмотрел на Васнецова.
— Да пойдем все вместе. Вон, глянь на небо. Снег скоро повалит нам в подмогу, да еще, кажись, с метелью. Спрячем машину. Подождем, пока следы снегом заметет, и пойдем, — заявил Людоед. — Я тут пару растяжек хитрых вокруг машины поставлю. Только прятать надо в том леске справа.
— Может, тебя караулить оставим? — Яхонтов лукаво посмотрел на Людоеда.
— Ну, ты ведь это не серьезно? — засмеялся Крест. — Ты не хуже меня знаешь, что без такого бойца никуда. Да я один взвода стою, и ты не раз в том убедиться имел возможность.
— А уж какой скромный… Ну допустим, стоишь. И что? Опять там все взорвешь?
— А вот это уж зависит от того, как они себя там вести будут, — продолжал смеяться Людоед.
— Ладно, — кивнул Варяг. — Решено. Но только я тебя, Илья, по-человечески, как морлока прошу. Давай там без лишних фокусов.
— Какие фокусы, брат. Я же не Копперфилд какой-нибудь…
Поднявшаяся буря нещадно хлестала в лицо. Четверым путникам на лыжах пришлось низко склонить головы, лишь иногда поднимая их и оглядываясь, чтобы убедиться, что они все еще вместе и идут в правильном направлении. Двигаться пришлось по наклонной вверх, что вкупе с встречным ветром создавало трудности. После теплого уюта и постоянного сидения или лежания в луноходе эти считаные сотни метров давались очень трудно. Николаю стало не по себе от мысли, что если вдруг что-то случится с луноходом и им придется двигаться вот так, на лыжах, это станет концом. Не только для четверых путников, но и для всего оставшегося мира. Он снова поднял глаза, чтобы сквозь бьющиеся в стекло защитных очков острые снежинки разглядеть то, к чему они приближались. Это было колоссальное сооружение, построенное из всего, что попало под руку его строителям. Оно высилось над белизной окружающего мира, выделяясь преимущественно бурыми и серыми цветами тронутого ржавчиной металла и сырого бетона. Где-то в стороне послышался гул. Васнецов повернул голову и увидел неторопливо движущийся к комплексу гусеничный вездеход.
— МТЛБ, да еще на ходу, неплохо совсем, — послышался голос Варяга.
— В Москве этого добра навалом. У одних сталкеров с Лужников штук пять ходовых, — ответил ему сквозь ветер Людоед.
— Гляньте! Дед Мороз! — Сквернослов указал в другую сторону палкой.
С соседнего склона спускалась повозка, которую тянул усталый олень с огромными рогами. В повозке виднелся укутавшийся в тулуп человек.
— Чем он оленя своего кормит в наше лихое время, интересно? — пробормотал Крест.
— Да какие проблемы. Под снегом соломы завались. И мухоморы полярные, наверное, так и растут, как и раньше, — пояснил Варяг.
И повозка и МТЛБ остановились у торчащего из своего укрытия танка. Из комплекса через небольшую дверь вышла группа людей. Они что-то долго смотрели и в санях и в машине, пока наконец не открылись большие ворота, поднявшиеся вверх. Визитеры заехали внутрь, и ворота снова опустились.
Над воротами красовалась огромная надпись «ВАВИЛОН». Очевидно, ее сняли с какого-нибудь довоенного строения. Ибо буквы были исполнены не грубо и вручную, как в артели «Три свиньи», а весьма приличным образом.
— Варяг, я же говорил, что это «ИС»! Точно! «ИС-три»! — воскликнул Людоед, указывая на танк.
— Я рад за тебя, — пробормотал Яхонтов.
Они остановились перед огромным строением. Стена перед ними была около двухсот метров в длину и в высоту была с пятиэтажный дом. Собирали этот колосс из контейнеров и грузовых вагонов, бетонных плит и массивных древесных стволов. Из крыши торчали мачты ветряной электростанции. Лопасти быстро вращались. У самой крыши из огромных труб были сооружены еще и дополнительные турбины. В трубах были лопасти поменьше и, видимо, тоже играли роль ветряных генераторов. Они были направлены в разные стороны и ловили ветер в расширяющиеся широкими парусами из листового железа раструбами. Во многих местах в стене зияли небольшие окошки, бывшие, видимо, бойницами. Рядом с некоторыми бойницами были лючки, в которых, очевидно, скрывались прожектора. Даже сквозь завывающий ветер и гудение лопастей было слышно, что внутри кипит жизнь, доносящаяся различными шумами, стуками и иногда даже музыкой.
Людоед задрал голову и смотрел на ветряки. Марлевая повязка для согрева лица сползла, и было видно его ухмылку.
— Надо было сильно ужалить человека, чтобы он наконец перешел на экологически чистый источник энергии, — заметил он.
— А чему ты так ухмыляешься? — спросил Варяг.
— Радуюсь за человека. Что он получил урок. Получил по заслугам.
— А ты сам?
— А что я сам? Я всем доволен. Меня нынешние времена устраивают. Людей мало. Нет потребительства. Только выживание. Нет индивидуализма, ибо это смерть. Даже такие одинокие волки, как мы с тобой, всегда в какой-нибудь связке. Нет этого проклятого телевидения с лживыми новостями, псевдодокументалистами, опостылевшими мордами элиты, растлевающими молодежь передачами и прочей херней. Нет говенного гламура и лирических соплей. Эволюция стряхнула с себя весь этот шлак. Нынче времена сильных. Опытных. Таких, как мы с тобой, Варяг. Если кто-то плохо себя ведет, ты не ждешь, что власти на это отреагируют. Не зовешь милицию, которой не очень хочется возиться с твоими проблемами. Не сетуешь на несправедливость в разговорах на кухне за чаркой водки и не жалуешься в Европейский суд по правам, мать его, человека. Берешь автомат и валишь тех, кто не прав. Правосудие в его первозданном, не замутненном коростой цивилизации виде.
