Роберт Говард - Короли ночи
— Еще я слышал, что Торфин удрал к своим на одном только корабле с горсткой людей. Вот если бы на него я наткнулся тогда в море! Но мне и этого хватит. За неимением короля я отыграюсь на вельможе. Этот ютт, без сомнения, вельможа, хотя мы и не знаем его титула. Судя по тому, как он фехтует, это как минимум граф. Когда его брали, он изрубил стольких моих людей, что гора трупов была ему по пояс. Клянусь Тором, ну и голоден же был его меч! Я приказал взять его живым. Продать его я смогу в любое время, но его предсмертные вопли доставят мне больше удовольствия, чем звон золота.
— Я тебе уже говорил, — кельт развел руками. — Пятьсот штук серебра, тридцать золотых цепей, десять дамасских мечей и доспехи, которые я сам снял с французского принца. Ничего больше дать тебе не смогу.
— Все-таки мне кажется, что большее удовольствие я получу, если затравлю его собаками. А как ты мне собираешься за него платить? Все это зашито у тебя в белье?
Кельт не заметил (или не захотел заметить) насмешки.
— Завтра на рассвете ты, я и ютт поднимемся на самый высокий на острове холм. Можешь взять с собой десять человек. Вы останетесь на берегу, а я поплыву на корабль и вернусь с товаром и десятью моими воинами. На берегу мы произведем обмен, и если ты не попытаешься меня обмануть, мои люди даже не выйдут из лодки.
— Хорошо придумано, — признал Торвальд.
Инстинкт подсказывал кельту, что здесь что-то не так: в зале почти осязаемо сгустилось ожидание развязки. Вожди сидели, затаив дыхание, а Гримн, нервно потирая руки, глазел на него, как на гремучую змею. Но ирландец не спешил делиться результатами своих наблюдений.
— Жалкая это все же плата за человека, который послужит выкупом за ирландского принца. — Тон Торвальда резко изменился: сейчас он откровенно издевался. — А кроме того, я все же предпочитаю затравить его собаками. И вместе с тобой, Кормак Мак Арт!
Последние слова он произнес, вставая, а сидевшие рядом с ним вожди бросились на Кормака. Они были наслышаны, что у этого ирландского пирата молниеносная реакция, и Кормак, надо признаться, не обманул их ожиданий. Прежде чем Торвальд договорил, кельт прыгнул на него, и этому прыжку мог позавидовать даже голодный волк. Только изумительная реакция спасла викингу жизнь — он мгновенно вскочил, и меч ирландца обрушился на воина, стоявшего за его скамьей.
Весь зал тут же наполнился звоном оружия и воинственными криками; Кормак пытался пробиться к дверям, но его окружало плотное кольцо кровожадных рубак. Едва Торвальд, не удержавшись на ногах, упал, как Кормаку пришлось отбиваться от меча Аслафа. Через мгновение он снес с плеч голову противника и сразу же поразил другого, замахнувшегося топором. Хорди Ворон нанес ему удар в плечо, но лезвие соскользнуло по рукаву кольчуги, и в тот же миг Кормак насадил Хорди на острие своего вездесущего меча, как на вертел. Хакон Скель пытался ударить по незащищенной голове кельта, но промахнулся на добрый фут и получил удар, который навсегда покончил с его бренными заботами.
Однако упавшее тело врага лишило ирландца возможности передвигаться. Пользуясь этим, Торвальд ударил его по ребрам. У Кормака перехватило дыхание, но ему удалось сломать меч Торвальда и повалить викинга, но в этот момент другой меч плашмя ударил его по голове. Старый Гримн отобрал у оглушенного ирландца оружие, и толпа викингов ринулась на него, подминая своей тяжестью. Но и тогда сопротивление Кормака не было сломлено. В конце концов им все же удалось отодрать его пальцы от горла одного из пиратов и связать так, что даже такие тугие мускулы, напрягшись, не могли разорвать пут. Его подняли и поставили перед Торвальдом. Весь перепачканный кровью, Кормак, хотя и изрядно помятый, уже пришел в себя и по обыкновению дерзко смотрел в глаза Торвальду.
— Клянусь кровью Тора! — выругался норманн. — Хорошо еще, что здесь нет твоего дружка Вульфа Рубаки. Я слышал, что тебе нет равных в искусстве владеть мечом, и теперь убедился в этом. За эти минуты я увидел больше хорошего фехтования, чем в гораздо более продолжительных битвах. Клянусь Тором! Ты шел сквозь моих людей, как обезумевший волк через стадо овец! Там, в твоей стране, все такие?
Ирландец молчал.
— Таких, как ты, мне приятнее всего видеть в рядах своей дружины, — сказал Торвальд. — Я прощу все старые обиды, если ты перейдешь служить ко мне, — он говорил это, заведомо уверенный, что Кормак не согласится. И действительно, ответом ему было ледяное молчание.
— Ну что ж, — продолжал Торвальд, — я и не рассчитывал, что ты согласишься. Но отказ означает для тебя приговор. Я не позволю, чтобы подобное оскорбление осталось безнаказанным. — Он рассмеялся. — Ты замечательный воин, но твою хитрость явно перехвалили. Глупец, ты хотел перехитрить викинга? Я узнал тебя еще до того, как ты начал врать. Назвался вождем ирландских реверов, так ты и был им, только очень давно. Я тебя тоже очень давно не видел, это правда, но скажи, где на морях Севера можно найти другого человека твоего роста, сложения и с такими шрамами на физиономии, а? А теперь, Кормак Мак Арт, он же Клиан, правая рука Вульфера Хосаклинфа, ютландского викинга, который ненавидит мое племя… Теперь… Ютт тебе нужен… интересно, зачем? Но это ты мне и так скажешь. Потом. — Он глубоко вздохнул и продолжал. — Здесь снова какая-то хитрость. Я тебя видел только раз, много лет назад, ты сошел на берег с ложью на устах, чтобы шпионить, а потом, ночью, с Вульфером напасть на меня. А теперь говори: сколько у Вульфера кораблей и где они?
Кормак, вместо ответа, рассмеялся.
— Не скажешь? — Торвальд не на шутку разозлился. — Ладно, это не так важно. Когда бы они ни пришли на Макки Хед, там их будут ждать три моих драккара. Когда мне надоест мой ютт, я неплохо позабавлюсь еще и с Вульфером. А ты все это будешь наблюдать, потому что я подвешу тебя на самом высоком дереве этого острова. Увести его!
Когда кельта выволакивали, он слышал спор, разгоревшийся между вождем и Гримном. Во дворе уже не было тела вождя пиктов: или он пришел в сознание, или его забрали соплеменники. Кормак знал пиктов, поскольку воевал когда-то с их каледонскими родичами, и помнил: они более живучи, чем коты, а их упорство превосходит все разумные пределы. Бурлла, если, конечно, ему не сломали кости, должен был прийти в себя за пару часов.
Усадьба Торвальда была повернута к небольшому заливу, у берега которого стояли корабли с драконьими головами. Она состояла из большой скаллы и расположенных вокруг нее меньших зданий: конюшни, складов и жилищ дружины. Все это было окружено десятифунтовым частоколом из заостренных бревен, глубоко врытых в землю, что исключало возможность подкопа. В частоколе, имевшем форму подковы, открытой со стороны моря, были отверстия, служившие амбразурами при стрельбе из лука. Частокол доходил до самого берега и защищал также и корабли. Все поселение представляло собой солидную крепость, как и все селения викингов в Британии. Обычно они служили базами при набегах и местами непродолжительного отдыха. Торвальд считал свое селение скорее домом, поэтому оно было более основательным, чем другие.
