Фрилансер. Сверх (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Моих в бой не потащишь? — фыркнул он — эта мысль задевала.

— Не планирую, — честно признался я. — Доверия к вам, как к боевому юниту, нет, уж извини. Но если сюда пожалует кто-то из сеньоров мятежников — не обессудь, но сдачу без боя вверенных куполов не прощу. И я сейчас не от своего имени говорю, я — уста королевы… И в меньшей степени принцессы Фрейи.

— Согласен, чёрт тебя побери! — вскочил и заходил по трейлеру он. — Пошли к ребятам, мне надо перед ними выступить. И это… — Скривился, как от зубной боли. — Я укажу на кого, но их не бить, просто изолировать. Ты обещал отпустить — попробуй только не сдержать обещание!

— Слово! — поднял я руку вверх.

Они подготовились. Сложили оружие. Несколько десятков немаленьких таких пирамид вдоль линии припаркованного один за другим полкового транспорта. Там же и скафы — броня. Полку было придано два десятка мехов усиления — пилоты мехов стояли тут же в пилотской форме, а она идёт как трико в обтяжку, издалека такие пилоты заметны. Встали на одной из площадей в центре купола, в смысле на площади в центре одного из куполов. Повзводно, поротно, побатальонно. Некое количество всё же несло боевое охранение, но, запросив нас и узнав, что мы — это мы, попросили не стрелять, отдали оружие и дошли вместе с нами сюда, где также разделись и разоблачились. Тысяча восемьсот человек — огромное количество! Купол большой, площадь в центре немаленькая, за счёт этого кажется не сильно много, но если эти парни упрутся на каком-либо рубеже, то даже без арты и летающих модулей поддержки мы умоемся кровью. И эти парни готовы сдаться в обмен на жизнь и непреследование семей. Ибо чуть восточнее нас марсиане, они злые своими потерями у дворца, крошат их коллег в капусту. Там далеко не только марсиане, и к текущему моменту венерианских мобов под их началом уже больше собственно марсианских мобилизованных, но командиры — офицеры Суздальской и Томской дивизий — только-только из под дворца с его рубиловом. Парням есть что терять и за что мстить. Это не считая того, что все сторонники заговора поверили, что каюк их семьям будет. А у старших офицеров полка — будет гарантированно. Они в глазах Венеры не герои, свалившие одиозную правящую династию, а конченные мятежники, привлёкшие в город озоровать и грабить недостойных людей с Востока. Информационная накрутка наше всё, и они свой бой проиграли, по сути выигрывая в соотношении собственно боевой силы. Я смотрел на эту красоты с построенными людьми и думал, как мало имею жизненного опыта! Позавчера бы не рассуждая отдал приказ на уничтожение их всех только за то, что участвовали. Сегодня — не просто не могу отдать такой приказ, но понимаю, как это плохо, неправильно… Я бы сказал преступно! Там — люди. Кто-то обманут, кто-то обманывал, а кто-то пошёл, потому, что все пошли. Убить просто, но как бы повёл себя я, если бы меня, военнослужащего, ночью сдёрнули и приказали в кого-то стрелять? Это потом я пойму, что меня обманули, но потом уже буду повязан кровью тех, кого убивал, и тех, кто умирал рядом. Я буду отстреливаться и огрызаться только потому, что сам убил недавно друзей, близких и коллег «вон тех» людей. Они не простят меня, и им фиолетово, что мы сделали это обманом. Один мой знакомый юный сеньор чуть не уподобился кровавому мяснику… Психопату! Которому важен юридический аспект проблемы, и плевать на людей.

— Орлы! — закричал я на всю площадь — точнее мой голос воспроизводили громкоговорители под куполом. — Некие деструктивные силы в руководстве армии, по сути предатели на службе у аристократии-олигархни, отдали вам преступный приказ — стрелять в своих. Вы выполнили его потому, что вы — военные, на вас присяга. И это не ваше дело, разбираться в правомочности. Вас по сути обманули, и на вас нет никакой вины в том, что участвуете в мятеже на стороне толстосумов, натравивших террористов и бандитов на город. А потому я, как полномочный представитель королевы Леи, а также исполняющей её обязанности принцессы Фрейи…

— Парни! — А это встрял стоящий рядом Дювалье. — Этот юный сеньор — на самом деле представляет её величество. О чём она издала приказ за несколько дней до своей… Как ей стало плохо. Этот сеньор, а не её высочество, руководит сейчас вооружёнными силами Венеры и Альянса на Венере, как бы дико это ни звучало — так сложились обстоятельства. И мой опыт, а также всё, что я о нём слышал, говорят, что он на самом деле имеет право говорить, что говорит, и обещать, что обещает. И знаю также, что он держит слово, даже если ему это не выгодно.

Шумовой фон — нас немного так пообсуждали. Но в целом бойцы принимали информацию спокойно — всё уже обсуждено до моего прибытия.

— Спасибо, — усмехнулся я, не зная, злиться на камрада за такую импровизацию и помощь, или благодарить. Наверное лучше благодарить — он своих людей и их образ мыслей знает лучше. — Парни! Вам отдали приказ, который неправомочно отдавать! Отдали люди, участвующие в государственном перевороте! Не ваше дело, простого бойца, обсуждать приказы, даже если это — стрелять в своих, участвуя в боевых операциях на собственной планете. А потому все вы будете препровождены в место постоянной дислокации, куда позже подтянутся сотрудники пятого управления, выясняя, нет ли среди вас предателей, сочувствующих мятежникам. И все, кто лоялен и был лоялен её величеству, после разбирательства службу продолжат.

Однако те, кто связан с мятежом и получал от мятежников инструкции, будут казнены, как предатели, из-за которых пролилась венерианская кровь. К тем, кого выявят сотрудники ИГ, не будет никакого снисхождения и пощады!!! — выделил я эти слова. — Однако по условию договора с вашим полковником, сеньором Дювалье, те из лояльных мятежникам, кто сейчас добровольно выйдет вперёд и заявит о нежелании служить под началом «этой кровавой стервы», будет освобождён от любых преследований со стороны власти, кроме, разумеется, запрета службы в вооружённых силах и госслужбы. Повторяю, наша договорённость с сеньором Дювалье следующая. Двести тридцатый полк выходит из конфликта, сдаёт оружие и возвращается в место дислокации, а все, кто не согласен с политикой королевы или её дочери, волен уйти без преследования, и я даю слово, так и будет. Ситуация такова что мы согласны на подобный ход, дабы сохранить жизни венерианских парней, которые в противном случае будут вас зачищать. Но если гадина, преданная мятежникам, решит обмануть и остаться в войсках, чтобы потом, как всё успокоится, делать внутренние диверсии — в этом случае пощады не ждите. Пятое управление ещё долго будет занято, проверит вас не скоро, не прямо завтра, но все, кто собирается и дальше пакостить, работая на предателей, будет показательно уничтожен. И сейчас прошу выйти и встать вот сюда всех, кто не желает служить под началом её величества. Вас изолируют, но я гарантировал человеческое обращение, и слово моё твердо.

Шепотки, обсуждения. Фоновые шумы. Наконец, один из офицеров с лейтенантскими погонами вышел. Попытался что-то сказать своим, громко прокричать на весь строй, но мои люди по знаку не дали, взяв под руки и поведя в нужном направлении.

— Не надо пропаганды, сеньор! — отреагировал я. — Хватит лжи, накручивания и крови. Вы идёте домой, и вас не преследуют. Это много — даже больше, чем следовало. Кто ещё смел в своих принципах и готов идти за них на костёр? Кто ещё не боится сказать вслух то, о чём думает и какой идее служит?

За двадцать минут, что я дал на раскачку, вышло тридцать шесть человек. Почти все — офицеры, но были и рядовые.

— Теперь что, грохнешь нас, сучий выродок? — А это оскалился самый первый из вышедших. «Предатели» стояли кучкой в окружении моих бойцов и не пытались дёргаться.

— Зачем? — Я пожал плечами. — Всё честно. Я держу слово. Увести их.

— Заприте в четвёртом трейлере, — отдал приказ Дювалье. После чего вопросительно уставился на меня, и я, поняв, что всё, действо окончено, больше никто не выйдет, утвердительно кивнул.

Мои бойцы, ведомые адьютантом сеньора полковника, увели проникших в полк аристо и сочувствующих, и полковник, тяжело глядя им вслед, вздохнул и вышел вперёд: