Дэвид Вебер - Тень Саганами
- Это действительно хорошие новости. В таком случае мы сможем отправиться к Целебранту практически точно по графику, несмотря на задержку из-за Клинье. Замечательно, господин старпом!
- Рады стараться, шкипер. Разумеется, - ехидно улыбнулся старпом, - в процессе неким салагам придётся поработать до упада. Что, может быть, не так уж плохо, учитывая кое-какие воспоминания, с которыми им следует справиться, - добавил он более серьёзно.
- Нет, вовсе не плохо, - сказал Терехов. - Разумеется, я не вижу оснований объяснять нашим многострадальным салагам, что мы это делаем для их собственного блага. Только подумайте обо всех поколениях угнетаемых гардемаринов, которые почувствуют себя обманутыми, если эти вдруг выяснят, что их бессердечных, заставляющих работать без продыха надсмотрщиков-начальников на самом деле заботит, что с ними происходит!
Глава 28
Хелен открыла люк и собиралась уже было шагнуть внутрь, но внезапно замерла.
Этот маленький обсервационный купол она обнаружила в начале второй недели, проведенной на борту "Гексапумы". Он никогда не использовался. Видеокамеры, размещённые по всему корпусу крейсера, давали обзор с многократным перекрытием, особенно здесь, в пространстве между шлюпочными отсеками. Это позволяло диспетчеру шлюпочного отсека получить на дисплее своего командного поста вид гораздо лучший, чем могли обеспечить человеческие глаза, даже с такой изумительно помещённой точки обзора. Но купол всё-таки существовал, и, в случае какой-либо аварии, когда обычный командный пост был бы выведен из строя, некто поместившийся здесь мог действительно принести какую-то пользу. Лично Хелен сомневалась в подобном, но её это не особо заботило. В чем бы ни заключался смысл его наличия, купол дал ей место побыть наедине с сотворённой Богом Вселенной и подумать.
В куполе было очень тихо. Армопластовый блистер толщиной в руку в днище центрального веретена "Гексапумы" был прочнее, чем тридцать или сорок сантиметров наилучшей вообразимой в докосмические времена брони. Мог купол похвастаться и собственным бронированным люком. Внутри находились два удобных кресла, панель связи и органы управления, необходимые для настройки и наведения маленького гравитационно-линзового телескопа. Тихий шелест струящегося через вентиляционные отверстия воздуха был единственным звуком внутри, а безмолвное присутствие звёзд было ей единственной компанией, когда она приходила сюда, чтобы побыть в одиночестве. Чтобы подумать. Чтобы преодолеть нечто… вроде того кровавого побоища, которое она видела на борту "Анхура".
И это делало купол сокровищем высочайшей ценности на корабле, где уединение было практически невозможно.
Вот почему она испытала внезапный, обжигающий всплеск возмущения, обнаружив, что кто-то ещё обнаружил её убежище. И не просто "кто-то".
Пауло д'Ареццо поднял взгляд, когда люк распахнулся, потом вскочил на ноги, увидев Хелен. Странное выражение промелькнуло на его слишком красивом лице - слишком быстрая и слишком сложная вспышка эмоций, чтобы она смогла их прочитать. Очевидно, удивление. И разочарование - скорее всего зеркальное отражение её собственного возмущения, если он, как и она, верил в то, что никто больше не обнаружил это убежище. Но было и что-то ещё. Что-то более тёмное и более холодное. Чёрное, цепкое и горчащее как яд, оно плясало аккурат за гранью узнавания.
Что бы то ни было, оно исчезло также быстро, как появилось, сменившись знакомой и столь основательно ненавидимой ею маской.
- Прости, если я тебя напугала, - сухо произнесла она. - Я не заметила, что отсек занят.
- Всё в порядке, - его голос тоже звучал сухо и слегка неестественно. - Я в любом случае практически закончил на сегодня. - Он полуобернулся чтобы что-то подобрать. Движения его выглядели торопливыми, самую малость чересчур быстрыми, и, практически против собственной воли, Хелен шагнула внутрь маленького отсека и заглянула ему через плечо.
Это был альбом. Не электронный: старомодный бумажный, с грубой поверхностью, рисовать на которой следовало столь же старомодными карандашами, мелками или углём. Кэти Монтень иногда пользовалась похожим альбомом, хотя постоянно настаивала на том, что является всего лишь дилетантом. Хелен не была так уж уверена в этом. Кэти определённо не училась рисовать, и работы её недотягивали, возможно, до профессиональных стандартов, но в них было нечто. Ощущение. Чувство… узнавания. Нечто. Хелен не училась тому, что могло помочь описать это "нечто", но могла это распознать, когда видела.
Как распознала, увидев альбом Пауло. Вот только у него явно были и природный талант, и обучение, которых недоставало Кэти.
Осознав, что было изображено на эскизе, Хелен отрывыство вздохнула. Там была вдребезги разбитая молотообразная оконечность, подсвеченная Нунцио-Б, в окружении обломков и осколков. Строгая композиция - графит по бумаге, чернейшие тени и безжалостный, слепящий свет, рваные кромки и жестокая красота бликов на искромсанной броне. И каким-то образом рисунок передавал не только образ разорванной обшивки и обломков корпуса. Он передавал сотворившую всё это силу, понимание художником боли, смерти и крови, ожидавших внутри. И в этих ужасах таилось обещание расставания с некой драгоценной невинностью, почти утери девственности.
При звуке, с которым она втянула воздух, Пауло оглянулся и побледнел. Рука его метнулась быстрее прежнего и захлопнула альбом, словно он устыдился того, что она увидела рисунок. Снова отвернувшись и втянув голову в плечи он запихнул альбом в сумку, которую Хелен часто видела у него, ни разу не задумавшись, что может быть внутри.
- Прости, - пробормотал он, протискиваясь мимо неё к люку.
- Подожди, - она ухватила его за локоть прежде чем поняла, что хочет сказать. Он немедленно остановился, где-то секунду смотрел на её руку, а потом поднял взгляд к её лицу.
- Зачем? - спросил он.
- Затем… - Хелен остановилась, внезапно поняв, что не знает, как ответить на этот вопрос. Она хотела уже отпустить его и извиниться, но тут взглянула в его серые, обычно отстранённые глаза, которые не были отстранёнными. В них таилась тьма, та самая тьма, Хелен это понимала, которая привела её сюда подумать и побыть в одиночестве. Но было в них и что-то ещё.
Одиночество, удивленно подумала она. Может быть даже… страх?
- Затем, что я хочу поговорить с тобой, - сказала она, поражаясь тому факту, что это было правдой.
- О чём? - его глубокий, звучный голос прозвучал со знакомой чопорностью. Не грубо, не пытаясь оттолкнуть, но с тем самым несомненным ощущением дистанции. Хелен ощутила столь же знакомую вспышку раздражения, но на этот раз она видела его глаза и его рисунок. Она осознала, что в Пауло д'Ареццо было больше, чем она когда-либо давала себе труд заметить раньше, и это вызвало у неё тупой укол стыда.
