Фарид Джасим - Властелин Севера
— Здравствуй, Воданаз!
— Здравствуй, славная героиня! — ответил ей бог, поднимая свой посох над головой. Руны на нем загорелись, освещая местность на несколько шагов вокруг.
— Слава тебе, великий, что даровал ты нам победу! — воскликнул Вульф.
— Вы показали себя настоящими героями! — сказал на это Воданаз. — Значительная часть турсов уничтожена, Мидгарт спасен и свободен!
— Но… это удалось лишь благодаря…
— Я знаю, Вульф, — Воданаз печально вздохнул, нахмурив седые брови, — Так устроен мир. В этом тайна Последней Руны. Ты постиг ее, хоть и тебе пришлось заплатить высокую цену за это знание. Меня ждет нечто похожее, когда мой славный сын, светлоликий Бальдр, возляжет на костер. — Седобородый склонил голову, думая о чем-то непостижимом для человеческого разума. Через некоторое время он промолвил: — Лишь одно могу сказать я тебе в утешение, Вульф, судьба твоего сына подобна судьбе моего. Помни это всегда!
Вульф кивнул, думая над смыслом сказанного, а Сигрун искоса поглядывала на таинственного бога колдовства, которого она побаивалась с самого детства. Ей вспомнились долгие зимние ночи в канун праздника Йоль, когда вся ее семья собиралась вокруг очага в чертоге отца, а за деревянными стенами бушевала дикая охота, ведомая Одержимым — как зачастую называли в народе бога Воданаза. Сигрун вспомнились завывания ветра, напоминающие вой огромных волков, гром и вспышки молний, раскалывающих мглистое зимнее небо, и страшный, заставляющий сердце сжиматься от страха топот копыт бешеных скакунов, которые мчались по небу, пытаясь угнаться за буйным восьминогим жеребцом. Тем жеребцом правил Одержимый. А на бешеных скакунах мчались души мертвых, которые покидали свои промерзлые обители, чтобы присоединиться к одержимому Вождю и перескочить через грань между миром мертвых и живых, которая почти исчезала на двенадцать ночей, в течение которых длился священный праздник Йоль.
Сигрун встряхнула головой, отгоняя жуткие мысли, и сосредоточилась на словах Воданаза, который говорил:
— Пришла пора для нашего наступления! Медлить больше нельзя, Трюм крепит свою оборону с каждым днем. Мы должны уничтожить его и сжечь Утгарт.
— Когда? — спросил Вульф.
— В течение нескольких дней твоя дружина должна переправиться в пограничные земли Асгарта, где уже будут стоять Тонараз и прочие Асы. Вместе мы прошагаем по Ётунхейму до самого Утгарта. И вот тогда нам понадобятся все наши силы, чтобы стереть с лица Вселенной этот рассадник злобных турсов. Если мы победим, то тем самым уничтожим всех, или почти всех великанов. Тогда у нас появятся шансы на победу в Рагнареке — силы зла значительно ослабнут без великанов.
— Мы уничтожим их! — с возбуждением в голосе произнесла Сигрун.
— Я думаю, ты права. Однако сейчас тебе следует быть поосторожнее. Рисковать своей жизнью — это удел героев, но подвергать опасности жизнь своего ребенка — это преступление против древнейших законов Манназа.
Сигрун замерла с приоткрытым от изумления ртом, не зная, что ответить всезнающему богу. Вульф бросил гневный взгляд на свою жену, а потом обратился к Воданазу.
— Мы примем твои мудрые слова к сведению, могучий кудесник. Я посоветуюсь с Хельги. Мы будем на месте вовремя.
— Хорошо, — руны на посохе волшебника начали гаснуть, — До встречи!
— Счастливого пути! — ответил ему Вульф.
Когда образ Воданаза растворился во мраке, а факел зажегся вновь, как ни в чем не бывало, Вульф повернулся к Сигрун, которая все еще была ошарашена словами бога, и проговорил:
— Почему ты не сказала мне об этом?
Вопрос, казалось, вывел ее из шока, она моргнула несколько раз и посмотрела на Вульф:
— А?
— Я спросил, почему ты не сказала мне об этом раньше?
— О чем?
— О том, что ты ждешь ребенка!! — вскричал Вульф, немного раздраженный кажущимся притворством Сигрун.
— Ну, я не хотела… — она замялась на мгновения и отвела взгляд в сторону, — …я не хотела заставлять тебя волноваться.
— Неправда! Ты просто не хотела остаться в стороне от сражения.
— Ну, — Сигрун усмехнулась, и к ней вернулась ее былая самоуверенность, — вовсе не поэтому. Я, так или иначе, не осталась бы в стороне.
— Ошибаешься, моя милая! В этот раз ты остаешься дома и не пойдешь в Ётунхейм!
Сигрун вскипела, собираясь обрушить на мужа всю силу своего гнева, но Вульф жестом заставил ее замолчать.
— Ты остаешься! — процедил он сквозь плотно сжатые зубы.
Сигрун злобно сощурила маленькие глазки, сверля пламенным взором Вульфа. Она сжимала кулаки и ее губы превратились в тонкую полоску, казавшуюся бледно-серой в неярком свете факела. То ли голос Вульфа прозвучал очень властно, то ли Сигрун ощутила свою вину, но она неожиданно для себя промолчала в ответ и в ее разгневанных глазах заблестели слезы. Вульф вырвал факел из земли, резко повернулся и зашагал в сторону капища, возле которого располагалось жилище ирмин-вардлока, а Сигрун осталась стоять в темноте, глядя в след удаляющемуся пятнышку света. Ночной сумрак прятал ее скупые слезы от всех, кроме прекрасной богини, которая взирала на нее с вершины высочайшей горы Асгарта и таинственно улыбалась своей нежной обольстительной улыбкой. На великом престоле Хлидскьяльв восседала другая богиня. Ее золотисто-каштановые волосы прикрывала белая шаль, а обнаженные руки были украшены золотыми кольцами с замысловатым рисунком. Богиня эта была единственная кроме своего супруга Воданаза, кто имел право сидеть на великом престоле Хлидскьяльв и созерцать миры. И сейчас, когда она, выпрямив спину, сидела на священном троне, строгий взгляд ее серых глаз застыл на смертной девушке, что понуро стояла посреди пустыря на окраине человеческого гарта, словно одинокая ива, чьи широкие ветви повисли над тихой заводью.
— Она — мать, — тихо промолвила суровая богиня.
— Она — воин, — возразила ей ваническая красавица.
Фригга подняла свой взор к златовласой богине, но Хольда выдержала ее укоризненный взгляд. Через несколько мгновений они вернулись к созерцанию ночного Мидгарта, не подозревая о том, что за одним из растущих на вершине горы деревьев прятался одноглазый волшебник. Он лукаво улыбался, слушая немногословный спор двух богинь, но молчал.
Три норны неустанно трудились над полотном истории, переплетая нити судеб в им одним известный узор. И никто, даже сам Небесный Отец, не мог предсказать, какая картина будет выткана на этом бесконечном полотне.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Грозно шумела река Ивинг, неся свои холодные воды с гор и холмов Ётунхейма в зияющую бездну неизвестности. По правую сторону от нее лежала лучезарная Обитель Богов, где светило ласковое солнце, а на полях всегда цвели цветы. Там, среди этих цветов, между разбросанных повсюду тенистых рощиц, на пологих склонах и плоских вершинах холмов высились священные чертоги неописуемой красоты и невиданного изящества, где почивали мудрые Асы и прекрасные Асиньи.
