Лин Картер - Конан Бессмертный
— Бегите! — закричал Конан. — За мной гонится чудище из храма! Сейчас не до разговоров!
И тут же, словно в подтверждение его слов, из-за кустов вновь послышался треск, но на сей раз он был куда громче.
— Живее! — закричал Конан и, схватив принцессу за руку, побежал по тропке. Северянин поспешил вслед за ними. Вскоре чудище, преследовавшее их, осталось далеко позади. Когда люди остановились для того, чтобы отдышаться, Конан спросил у северянина:
— Неужели на этом проклятом острове нет ни холмов, ни скал? Каменная жаба вряд ли умеет лазать по горам.
— Клянусь Копьем Одина, капитан, чего-чего, а холмов здесь нет, — ответил раскрасневшийся и запыхавшийся юноша. — Всюду одно и то же. Северо-восточный мыс заканчивается утесом, но он нам вряд ли подходит — со стороны острова склоны у него слишком уж пологие. Туда не то что жаба, туда и младенец подняться сможет… Смотрите, этот истукан уже совсем рядом!
— Веди нас на свой утес, — приказал Конан. — Похоже, я кое-что придумал.
Северянин пожал плечами и побежал первым. Вскоре принцесса ослабла настолько, что не могла уже не то что бежать, но и идти. Конан взвалил ее себе на плечи и, не сбавляя шага, стал догонять северянина. Позади слышался треск ломающихся деревьев.
Примерно через час, когда солнце уже клонилось к горизонту, они почувствовали, что начался подъем. Вскоре стал виден и сам мыс, напоминавший нос корабля. Конан вспомнил о том, что видел этот утес с палубы «Вастреля», когда тот огибал северную оконечность острова.
Теперь девушку нес северянин. Он бежал бок о бок с киммерийцем и, похоже, ничуть не уступал ему ни в силе, ни в выносливости. Джунгли остались позади, теперь беглецы поднимались по голому склону утеса. Одолев половину пути до вершины, северянин опустил Хабелу на землю и на минуту остановился, чтобы хоть немного перевести дух. Он и Конан обернулись, пытаясь понять, насколько отстала от них каменная жаба.
Судя по треску и по тому, как неистово раскачивались вершины деревьев, каменный демон был совсем рядом.
— Именем Крома и Митры, скажи мне, в чем состоит твой план? — с трудом выговорил рыжеволосый моряк, который никак не мог отдышаться.
— К вершине! — проревел Конан и заспешил вверх по склону. Он добежал до самого края утеса и посмотрел с его вершины вниз, где ревело и ярилось среди черных остроконечных скал беспокойное море. Меж черными каменными зубьями поблескивала вода.
Хабела обернулась назад и вскрикнула: каменная жаба выбралась из джунглей и тут же, увидев тройку беглецов, стала быстро взбираться по склону.
— Теперь мы загнаны в угол, — пробормотал северянин. — Похоже, мы свое отплавали.
— Не спеши, — буркнул Конан и изложил суть своего плана.
Тем временем каменная жаба подбиралась все ближе, семь круглых глаз ее ярко сверкали в лучах заходящего солнца. Если раньше чудище ползло, то теперь оно прыгало по-жабьи. От каждого прыжка сотрясалась земля. Жаба была уже совсем близко; в предвкушении добычи рот ее осклабился.
Конан поднял с земли несколько камней.
— Пора! — закричал он.
По этой команде Хабела побежала вдоль обрыва в одну сторону, а рыжеволосый моряк — в другую. Конан же продолжал стоять на вершине утеса.
Жаба замерла и принялась водить своими круглыми зелеными глазами, выбирая жертву.
— Давай! — закричал Конан и метнул камень. Булыжник с сухим треском отскочил от жабьей головы. За первым камнем последовал второй — он угодил прямо в зеленый глаз чудища и отлетел высоко вверх. Зеленое пламя, освещавшее этот глаз изнутри, тут же погасло.
Не успел Конан метнуть третий камень, как чудище ринулось к нему. Один-единственный прыжок отделял каменную жабу от вершины утеса. Каменная жаба раскрыла свою ужасную пасть еще шире.
Как только жаба изготовилась для прыжка, Конан развернулся лицом к морю и головою вперед прыгнул с утеса. Прыжок этот был выполнен безукоризненно — тело киммерийца вошло в прохладные воды крошечной лагуны, окруженной со всех сторон щерящимися зубцами черных скал. Вынырнув, Конан посмотрел наверх.
Чудище тяжело плюхнулось на самый край утеса, в то самое место, где только что стоял Конан. Вниз сорвался град каменьев. Вершина стала обсыпаться; передние лапы жабы съезжали все ниже и ниже. Какое-то время жаба еще удерживалась на кромке обрыва, пытаясь отползти назад, но тут камни под ней рухнули, и она сорвалась вниз. Со страшным грохотом каменное тело упало к самому подножию утеса.
Конан вышел из воды и, взмахнув головой, отбросил назад мокрые волосы, лезшие в глаза. Из бока и бедра его сочилась кровь — попасть точно в центр лагуны ему все же не удалось, и он содрал кожу о подводные камни. Не обращая внимания на боль, киммериец пытался отыскать взглядом останки каменного чудища.
Камень, даже ожив, остается камнем. Жаба разбилась на сотню кусков, разлетевшихся далеко вокруг. В одном из камней Конан признал ногу чудища, в другом — голову. Прочие же камни были настолько похожи друг на друга, что казалось, они лежат здесь уже вечность.
Прыгая со скалы на скалу, Конан добрался до подножия утеса и полез наверх, выбирая себе путь поудобнее. Наконец он вновь оказался наверху, рядом со своими нежданными спутниками. Рыжеволосый моряк задумчиво смотрел вниз, на останки чудовищной жабы.
— Клянусь когтями Нергала и нутром Мардука, чисто сработано! Думаю, теперь, когда все опасности позади, настало время и познакомиться. Я — Сигурд из Ванахейма, честный моряк, оказавшийся на этом острове волею судеб. Наш корабль разбился о прибрежные рифы, команде же моей, благодарение богу, удалось спастись. Теперь говорите, кто вы?
Конан, прищурившись, разглядывал принцессу.
— Клянусь Кромом! — воскликнул он вдруг. — Неужто ты — Хабела? Дочь Фердруго?
— Да, — ответила принцесса, — и тебя я тоже знаю. Ты — капитан Конан.
Там, в лесной чаще, она уже называла его по имени, теперь же у нее не оставалось никаких сомнений в том, что перед нею именно он, капитан Конан. Только не подумайте, что в Зингаре капитаны пиратских галеонов запросто общались с принцессами, — нет, просто Конан был фигурой слишком уж заметной. Хабелу же киммериец видел разве что во время празднеств, парадов и прочих торжественных церемоний, которые проводились в Кордаве едва ли не каждый день.
Большая часть добытого Конаном за время путешествий попадала в королевскую казну, и потому Фердруго не мог не принимать у себя бравого капитана. Длинноногий, широкоплечий бесстрастный киммериец запомнился принцессе; да и он признал ее едва ли не сразу, несмотря на то что одежда принцессы была изорвана, волосы растрепаны, а лицо исцарапано.
