Крис Уэнрайт - Золотой павлин Сабатеи
Когда киммериец со своей ношей подошел к воротам, те сами собой распахнулись, и он увидел вполне приличное и чистое помещение со стоящим у стены широким топча ном. Небольшой масляный фонарь, прикрепленный к стене, освещал этот зал, в котором больше не было никаких выходов в другие комнаты. Конан перешагнул порог, ворота начали медленно закрываться за ним, а во дворе он услышал нараставший тихий шум, похожий на шелест листвы под порывами ветра. Он бросил взгляд за спину и через узкую щель еще не совсем захлопнувшихся ворот увидел такое, что его длинные волосы поднялись дыбом: повозка, на которой он приехал, раздулась в шар громадных размеров, его поверхность подрагивала, как бы дыша, и лошади, притянутые оглоблями, расплющились по нему, словно вытканные на ковре.
Подойдя к топчану, он бросил тело на подушки и стал бить его по щекам, надеясь, что сейчас человек проснется, он увидит, что это Хафар, и наваждение исчезнет. Его двойник действительно проснулся, сел и тупо уставился на него.
– Хафар!
Рот Лже-Конана открылся, он шевелил губами, словно произнося неслышимые слова.
«Это сон,- догадался киммериец,- сейчас я проснусь, и все будет в порядке!»
Он ущипнул себя за щеку, но ничего не изменилось. Его двойник продолжал что-то горячо говорить, но звуки голоса были не слышны варвару.
«Призрак!- мелькнула мысль.- Эти гаденыши подсунули мне призрака…»
Он толкнул двойника в грудь, но ощутил упругую и сильную плоть и тотчас же почувствовал ответный увесистый удар.
– Ах, ты, ублюдок!- Варвар выхватил меч, намереваясь своим коронным ударом слева наискось разрубить пополам это порождение темных сил.
Лже-Конан с быстротой молнии тоже выхватил меч, причем киммериец отметил про себя, что его клинок был таким же длинным и широким, как у него, и отбил удар.
Они разошлись по углам зала, напряженно глядя друг на друга и выбирая миг, чтобы нанести разящий удар. Противник раскрыл рот в беззвучном крике и бросился на Конана. Выпад был хорош, но варвар увернулся и сам нанес ответный удар. Мечи, встретившись, высекли сноп искр. Бойцы были достойны друг друга. Они, словно коршуны, кружили по залу, внезапно бросаясь на врага, но атаки отбивались с тем же проворством, с каким наносились удары. Отбивая десятую или двадцатую атаку – варвар уже не мог сосчитать какую – и, бросаясь вперед, он вдруг с ужасом понял, что не слышит звона клинков, хотя от тех ударов, которые они наносили, должен был стоять грохот, как в кузнице.
«Великий Кром! Я же бьюсь сам с собой,- догадался Конан.- Эти огрызки хотят, чтобы я убил себя…»
Он остановился и вложил меч в ножны, то же самое сделал его противник.
«Я каким-то образом раздвоился,- хмуро обдумывал свое положение киммериец.- И что же мне теперь делать?» Лже-Конан стоял в такой же позе, и, казалось, был поглощен теми же думами.
«Пес с ним, с этим визирем,- решил варвар,- теперь не до него…- Он поднял глаза на двойника и встретился с таким же напряженным ответным взглядом, от которого по спине побежали мурашки.- Кто же из нас я сам?»
От таких мыслей и у более искушенного в магии человека мозги могли расплавиться, но у варвара было несомненное преимущество перед многими – он был человеком действия.
«Я делаю то же, что и этот, другой,- мелькнула в голове Конана мысль,- значит, нам надо действовать вместе!»
И это было единственно верным решением. Он бросился к воротам и стал дубасить по ним кулаками. Звуков он не слышал, но створки дрожали, как под ударами молота кузнеца, нет, двух кузнецов, потому что двойник с таким же рвением повторял его действия.
– Открывайте, ублюдки!- орал варвар, и стоящий рядом тоже открывал и закрывал свой рот, повторяя его слова.
Створки ворот начали поддаваться, прогибаясь все сильнее и сильнее. Конан навалился на них всем телом, и они рухнули вперед, произведя ужасный грохот и подняв тучи пыли. Варвар, не удержавшись на ногах, вылетел во двор и растянулся на земле. Он поднялся, выплевывая песок изо рта и дико озираясь по сторонам. Ночь прошла, и рассветные лучи уже золотили узкую полоску на востоке, свежий утренний ветерок приятно холодил разгоряченное лицо.
«Где же двойник?»- киммериец ошарашено оглядел пустынный двор.
Рядом с ним не было никого: ни Лже-Конана, ни карликов, которыми был заполнен ночью весь двор. Зато слева от себя он обнаружил небольшой, покосившийся от времени домик, который почему-то не заметил вчера. Дверь со скрипом открылась, оттуда показалась фигура сгорбленной старухи. Кряхтя и протирая заспанные глаза, карга выбралась наружу и заковыляла к киммерийцу, опираясь на клюку.
– Проснулся?- скрипучим голосом спросила она варвара.- А твой приятель еще дрыхнет, что ли?
Конан смотрел на нее, как на привидение, вспоминая события, происшедшие с ним этой ночью. Он не понимал, что это было, сон или явь… И он ли это вообще был…
– Что вчера произошло со мной, и почему я здесь?
Киммериец вздрогнул, услышав позади себя голос, и мгновенно обернулся.
Великий визирь Замбулы в поношенной одежде, с заспанным и слегка опухшим лицом, стоял в проеме сарая, зевая и потягиваясь.
* * *
В который раз уже перстень с золотым павлином ускользает от него! Махтар давно выслеживал этот перстень, еще с тех пор, как он пропал при странных обстоятельствах у эрукского чародея Дзин Аллала. Магические книги подсказали ему, что эта сабатейская реликвия покинула Шем и попала в Замбулу, потом следы кольца затерялись, и, наконец, он снова вышел на него. Осталось немного. Нужно было, чтобы кто-то отправил на Серые Равнины его обладателя, и тогда сокровище окажется у него в руках! Но как могло такое случиться?! Торговец благополучно перешел в иной мир раньше, чем Махтар смог устроить это дело, а, перстень опять исчез непонятно куда.
Чародей сидел, задумавшись, над своими волшебными книгами, пытаясь отыскать новые пути, которые могут помочь ему снова напасть на след вожделенного сокровища.
– Может быть, его ухитрилась стащить старая карга Эноха? – подумал он вслух, но тут же отверг свою догадку.- Вряд ли, ее жалких колдовских сил на такое не хватит, хотя близко подобраться она к нему может. Все же попробую выведать у нее, может, она, по крайней мере, что-нибудь знает.
Перстень позарез был нужен Махтару. В последнее время – он чувствовал это на своей шкуре – в Шангаре появилось слишком много чародеев. Иногда совершая даже обычные обряды, которые раньше давались ему без труда, он натыкался на противодействие сил, явно приведенных в действие другими колдунами, причем куда более могущественными, чем он. Задуманное срывалось, приводя мага в бешенство. Ему до смерти надоело потрошить коноводов со своим подельником Бехрузом: денег мало, а хлопот много.
