Эдгар Райс Берроуз - Тарзан в Пеллюсидаре
Вазири выстроились полукругом и по команде Гридли дружно выпалили в приближающееся стадо. Выстрелы произвели определенный эффект — животные остановились и начали пятиться, но следом за ними двигались саблезубые тигры. Поневоле им пришлось снова броситься в сторону людей, которых отделяли от спасительных деревьев уже считанные ярды.
— Берегись! — раздался отчаянный вопль фон Хорста.
Оглянувшись назад, Гридли с ужасом увидел, что стадо, до смерти напуганное близостью тигров, с бешеной скоростью мчится прямо на отряд. Скорее всего, люди вовсе не были причиной этого нападения, они просто оказались на пути; да и какая в сущности разница, если всем им сейчас грозила смертельная опасность.
— А ну, ребята, еще один залп по этим толстокожим! — крикнул не потерявший присутствия духа Джейсон.
Вазири снова развернулись на бегу и выстрелили. Динотерий, таг и пара мамонтов свалились замертво, но остальные даже не замедлили бега. Топча тела своих павших собратьев, они неумолимо приближались к незадачливым спасателям. Настало время спасаться «кто как может», согласно последнему приказу Гридли. Многотонные махины были уже так близко, что даже храбрецы вазири побросали свои тяжелые ружья и бросились врассыпную. Несколько оленей, опередивших общую массу, с ходу врезались в кучку людей и еще сильнее усугубили сумятицу. Гридли и фон Хорст с помощью своих кольтов пытались как-то прикрывать беспорядочный отход вазири. Им удалось несколько повернуть в сторону вожаков, но вскоре взбесившийся таг проскочил между ними, заставив обоих белых отскочить с его пути в разные стороны, а хлынувшая за ним масса животных еще больше разделила их.
На краю поляны росло одинокое гигантское дерево. Видя себя оставшимся в полном одиночестве, Джейсон во весь опор ринулся к этому спасительному убежищу, а оттесненному слишком далеко в сторону фон Хорсту ничего больше не оставалось, как искать спасения в уже близких джунглях. Сбитый с ног крупным оленем, Гридли тут же вскочил на ноги, увернулся от набегающего мастодонта и успел спрятаться за толстым стволом как раз в тот момент, когда лавина животных за-хлестнула все вокруг. Его спасла на какое-то мгновение именно толщина дерева, но этого мгновения молодому человеку оказалось достаточно, чтобы забраться на нижний сук и очутиться в густой листве.
Оказавшись в сравнительной безопасности, он первым делом забеспокоился о своих спутниках, но там, где они только что находились, теперь была одна сплошная масса бегущих, прыгающих, топчущих друг друга животных. Никаких человеческих следов разглядеть было невозможно, да Гридли и сам понимал, что ни один человек не в состоянии выжить под натиском этой многотонной лавины. Он надеялся, что хотя бы часть чернокожих воинов сумела благополучно добраться до леса, а вот насчет фон Хорста у него были серьезные опасения, так как тот бросился к лесу позже остальных.
Теперь Гридли мог спокойно оглядеться, и глазам его предстала сцена, какую вряд ли приходилось наблюдать кому-нибудь еще за все тысячелетия человеческой истории. Буквально тысячи больших и малых животных стремились достичь в последнем порыве свободы и безопасности, в то время как сотни свирепых саблезубых тигров теснили их с тылу и с флангов, то и дело выхватывая из общей массы ослабевших и раненых или вступая в схватку с сильными и здоровыми. Увитых тигры оставляли на месте и тут же набрасывались на очередную жертву. Передние ряды, сумевшие добраться до леса, вынуждены были замедлить продвижение и оказались, тем самым, невольным препятствием на пути к спасению следовавших за ними собратьев. А там творилось нечто невообразимое. Стиснутые в общей массе животные вставали на дыбы, выпрыгивали наверх и пытались бежать дальше по головам и спи-нам. Мелкие антилопы скакали по спинам мамонтов и мастодонтов или пробирались сквозь лабиринт колонноподобных ног, а те, в свою очередь, безжалостно топтали и отшвыривали в стороны слабейших. Белые бивни покраснели от крови, запах которой еще сильнее будоражил их обладателей и доводил до безумия. Зрелище было ужасающим по своей первобытной жестокости, но вместе с тем завораживающим по своим масштабам и мощи. И повсюду мелькали полосатые шкуры огромных свирепых кошек. Они медленно врезались с обеих сторон в беспорядочно сбившееся в кучу стадо, стремясь, очевидно, отрезать и окружить хотя бы его часть. Очень скоро им удалось осуществить этот план и замкнуть кольцо, в котором, впрочем, осталась лишь горстка животных, еще не раненых или не покалеченных. На них-то и обрушилась вся мощь завершающей атаки безжалостных саблезубых. Парами, по трое и даже целыми дюжинами они набрасывались на уцелевших и расправлялись с ними в мгновение ока. В конце этой кровавой вакханалии на ногах остался один только старый мамонт-самец поистине исполинских размеров. Его длинная густая шерсть слиплась от крови, а бивни поменяли свой цвет на красный. Оглушительно трубя, стоял он один посреди врагов, словно величественный монумент, олицетворяющий силу, бесстрашие и презрение к смерти.
В сердце американца проснулось сочувствие к старому воину, трубящему вызов на бой перед лицом неминуемой гибели. Не меньше сотни полосатых кошек окружили одинокого бойца. Шансы были явно не на его стороне, но те не очень-то рвались нападать — старик по-прежнему оставался опасным противником. Рыча и скаля клыки, саблезубые кружили вокруг него, ловя удобный момент. Наконец, сразу трое накинулись на него сбоку, но мамонт с молниеносной быстротой, не уступающей быстроте его противников, успел развернуться и встретить нападение. Двоих он сразу поймал на бивни и подбросил высоко в воздух, но в этот момент сразу два десятка тигров набросились со всех сторон и вцепились в бока и спину. Но и на этот маневр у мамонта нашелся достойный ответ. Как подрубленный, он свалился набок, перекатился через спину на другой бок и снова вскочил на ноги, раздавив насмерть не меньше дюжины нападавших, не успевших вовремя отскочить. Джейсон едва удержался от аплодисментов. Немного погодя, мамонт повторил свою уловку, раздавив еще несколько тигров. Но теперь он уже едва стоял на ногах от полученных ран, а место раздавленных заняли десятки свежих противников. Но старик дрался до конца. Даже свалившись на землю, раздираемый живьем клыками и когтями, он силился подняться и опять вступить в бой.
За этой последней схваткой последовала примитивная грызня победителей из-за добычи. Ее с лихвой хватило бы на всех, но такова уж видно природа этих свирепых хищников, что они даже во время изобилия не могут мирно договориться между собой.
