Александр Кулькин - Когда наша не попадала
Сусанин перестал морщиться и подал голос:
– Греция это, атаман. Та самая Греция, в которой всё есть.
– А нас тут как раз и не хватало, – совсем загрустил атаман, но потом вздохнул и, отряхнув мех на оторочке шапки, вновь водрузил её на голову. – Ну, раз так, пойдём на ихнюю гору, послушаем, о чём речь ведут здешние греки.
– На агору, батько, – осторожно поправил его Геллер.
– А-а-а, всё равно в гору тащиться. Слушай, Лисовин, отруби там от бруска, – Спесь Федорович задумчиво посмотрел на свою ладонь и показал на ней чуть длиннее большого пальца. – Вот столько.
– А не много им будет? – поинтересовался рыжий.
– Нам? Нет. А им… – атаман вновь скептически посмотрел на уже приблизившуюся гавань. – А им хватит того, что мы дадим. Добавки просить никто не будет!
Брошенную на берег веревку охотно схватил какой-то худющий грек в пыльном, драном хитоне. Но не стал наматывать её на торчащий из мостовой камень, а вытянул правую руку ладонью вверх. Народ недоуменно переглянулся, и Михайло спросил:
– А что он ждёт? Вторую веревку?
– Мзду он ждёт, – презрительно сплюнул за борт Спесь Федорович. – Сову там, или хотя бы лепту малую.
– Так он что, лепила? – шепотом, от которого даже волны разгладились, удивился Михайло.
– Он – мздец, и сейчас ему будет… хм, – атаман покосился на Ивашку, смущенно хмыкнул и перепрыгнул на берег.
На берегу разгорелась бурная дискуссия. А так как грек, оказавшийся еще и хромым, веревку не выпустил, то от его бурномахающих возражений ладью тягало вдоль всего причала так, что весла, которыми отталкивались от камней, трещали. Атаман рычал, как лев, причем на всех языках сразу, но вервь отобрать ему не удавалось. А внешне заморыш, который мог бы в одиночку вытащить ладью на обрывистый берег, бойко отвечал на тех же языках и так поддерживал свои комментарии жестами, что у некоторых дружинников началась морская болезнь.
– Спесь! – не выдержав, закричал сусанин. – Да дай ты ему! – и тихонько добавил: – В ухо…
Как ни шептал кормчий, но его услышали, причём все сразу. Грек бросил веревку, упёр руки в бока, набрал воздуха полную грудь, открыл было рот… Встретившись взглядом с сусаниным, поперхнулся, и стал быстро наматывать любезно поданный Спесем конец на причальный камень.
– Силен, силен, – добродушно похлопал его по спине атаман. – Может быть, с нами пойдешь? Чо ты тут горе мыкаешь?
– Никак мне нельзя, – кряхтя, помощник разогнулся.
– Ибо ранен я жестоко в страшной сече при Трое-городе прямо в пятку.
– И зовут тебя Ахиллесом? – влез в разговор любопытный Ивашка.
– Нет, конечно! – грека даже передернуло от такой кощунственной мысли. – Мой отец сам Гефест! Тоже хромоногий.
Волхв замолчал, пытаясь понять, каким образом хромоногий покровитель кузнецов стал отцом портового побирушки, которого подстрелили уже в зрелом возрасте.
– Ага, – согласился многоопытный атаман. – Значит ты – Гефестид. И что скажешь по поводу присоединения к нашей артели?
– Я же сказал, – недовольно проворчал потомок бога.
– Нельзя мне, ибо пенсию по ранению платят только когда я в городе. Да и напутешествовался я уже, надоело.
– Да что же это за пенсия такая, что герой в порту поби… хм-м, подрабатывает?
– Так Ахиллоиды у власти, завидуют, – хмуро ответил Гефестид.
– Кстати, о птичках, – не унимался Спесь Федорович. – Думаю, что ты как муж многомудрый сможешь проводить нас к меняле, чтобы получить потом достойную плату за помощь иноземцам.
– А стоит ли так далеко ходить? – грек сощурился и быстро, воровато огляделся по сторонам.
– Стоит, стоит, – успокоил его атаман, а стоящий рядом Михайло с хрустом потянулся, ненавязчиво показав кулаки, что по размерам если и уступали голове местного жителя, то немного.
Почесав спутанную шапку волос, Гефестид задумчиво посмотрел на Михайлу и, обернувшись, закричал что-то на своем языке.
– А попутчики нам зачем? – удивился Спесь Федорович.
– Так я же потомка Геракла зову, он силен, а места здесь опасные. Для иноземцев! – туманно объяснил абориген, ещё раз посмотрев на кулаки дружинника, и сглотнув слюну.
Подошедшая иллюстрация известной мудрости про силу и ум была тоже грязной и одетой в рваные обноски. В глазах не было ничего, кроме желания подраться, а побитые костяшки на пальцах показывали многолетний опыт в этом деле. Но несколько слов, небрежно брошенных первым обитателем порта, смогли успокоить гиганта. Добродушно толкнув Михайлу в плечо, Гераклид остановился и стал ждать дальнейших инструкций.
– Теперь я готов. Пойдём?
Кудаглядов оглядел своих, пересчитал их для убедительности на пальцах и согласился:
– Пойдём. Давно пора было цивилизацию к вам принести, – и, вновь повернувшись к команде, строго предупредил: – Насильно прогрессорствовать не разрешаю! Только по обоюдному согласию!
Дружная компания в которую входили Михайло, Геллер, волхв и сам Спесь Федорович со товарищи, хором печально вздохнула и, не торопясь, отправилась за проводниками. Идти было недалеко, но Ивашка весь искрутился в ожидании иноземных чудес. Всё-таки первый совсем чужой город. Конечно греки, и греческие, и византийские, были привычны. Но здесь они были у себя дома и выглядели совсем не так. Куда-то пропала их льстивая смиренность, угодливость, тайное презрение ко всем, кто не грек. Местные, когда не спорили между собой, яростно жестикулируя, то обычно лежали в тени, провожая ленивыми взглядами проходящих мимо. Тени для отдыхающих хватало с лихвой. Да и прохожим перепадало – от низких каменных домов, нависавших над узкими улочками. Михайло уже ухитрился ободрать плечи и сейчас только злобно шипел, посматривая на Гераклида, который сновал между шершавыми стенами с опытом, приобретенным долголетней практикой. Вышедшая из подворотни облезлая собака злобно зарычала на ватажников, увернулась от пинка Гефестида и обескуражено смолкла в ответ на вопрос Геллера:
– Шо рычишь? Голодная, что ли?
Тяжелая ладонь безбоязненно потрепала собаку по голове, и под нос ей упал кусок копченого мяса:
– На! Погрызи, а то щеночки твои молока не дождутся. А рычать не надо, люди – они не звери, они все разные.
Гераклид обернулся и, сглотнув слюну, попытался вернуться к подворотне. Взгляд Володимира приковал его к месту, и даже без переводчика грек моментально понял повторенные специально для него слова:
– Люди – они разные бывают…
А атаман, вздохнув, добавил:
– Вот именно! Поменяем деньгу, зайдём в трактир, или как у вас тут едальня называется.
![Ольга Пищаль - Тёмные улицы [СИ]](/uploads/posts/books/1514/1514.jpg)