Джеффри Лорд - Осень Ричарда Блейда
На объектив видеокамеры легла бленда.
Прошло несколько минут томительного ожидания, и на экране высветилась недовольная физиономия Джеббела. Еще, наверно, с минуту он соображал, кто его вызывает — ведь на его конце линии экран оставался темным.
— Г-господин Д-дайн, вы можете срочно приехать ко мне? — Лейн снова начала слегка заикаться.
— Если вы подняли меня среди ночи по пустякам, то сильно пожалеете об этом… И откройте объектив!
— Господин Дайн, я не одета…
Джеббел поморщился и для восстановления статус-кво сам исчез с экрана. Голос его, однако, продолжал раздаваться — властный и возмущенный.
— Что, в конце концов, случилось?
— Он вспомнил…
Блейд понял, что речь идет о нем.
— Что он вспомнил? Какую чепуху вы несете?!
— Я не могу понять… он, кажется, бредит…
Блейд поспешил прийти ей на помощь:
— О бомбардировке Ковентри…
— О каких-то бомбах и Ковентри…
— У меня еще есть рисунки, — подсказал странник.
— Еще он что-то рисует…
— Это не может подождать до утра? — тон Джеббела уже выдавал его заинтересованность.
— Не знаю…
— Я сейчас приеду, но если вы отвлекаете меня по пустякам, то… — чиновник не закончил фразы, и то, что грозило Лейн, осталось неизвестным.
Блейд вновь ощутил, на какой тонкой ниточке повисла его судьба. Стоит Джеббелу дождаться утра и приехать с охраной, как весь план рухнет! Но первое испытание осталось позади и закончилось скорее успехом, нежели провалом.
— Рубикон перейден… — шепнул странник.
Лейн не то не услышала, не то не поняла этой реплики.
* * *Время тянулось томительно медленно. Блейд позволил женщине привести себя в порядок и одеться; теперь она сидела в кресле, не сводя с гостя своих глубоких серых глаз. И хотя вряд ли Лейн испытывала к нему когда-нибудь настоящую любовь, ненависти она, похоже, тоже не чувствовала.
В какой-то момент в комнату попытался заглянуть голый мужчина — возможно, тот самый Бовилл. Удара носком ботинка в коленную чашечку было достаточно, чтобы заставить его, подвывая, повалиться на пол. Блейд быстро, но надежно связал голыша простынями и выволок в коридор, разместив, однако, так, чтобы тот не попался на пути Джеббела.
В этот-то момент в голову ему пришла еще одна здравая мысль.
Вернувшись, он убедился, что Лейн за время этой короткой схватки не шелохнулась. Похоже, она умела признавать поражение.
— Как связаться с журналистом Торном?
— С Торном? Его тоже нужно пригласить на наше небольшое совещание? — женщина попыталась улыбнуться.
— Нет. Я просто хочу знать, как его найти в случае чего.
— Его номер есть в памяти коммуникатора. Теперь понятно, откуда у тебя ребессор… — протянула она, и Блейд не сразу догадался, что женщина говорит о «пистолете».
Что ж, ребессор так ребессор… Запомним, решил он.
Потянувшись к панели коммуникатора, странник нажал несколько клавиш.
Действительно, через несколько секунд появилась надпись: «Гаген Торн, журналист» и радом — десятизначный номер. Чтобы запомнить его, много времени Блейду не потребовалось.
…Уже светало, хмурый сумрак затянул начавшее сереть небо; сейчас трудно было представить, что ночью на нем разыгрывалась величественная драма космических сил. И в этот момент снаружи послышался шорох колес по влажному от утренней росы асфальту.
Вскоре в коридоре раздались тяжелые, с пришаркиванием, шаги. Дверь в спальню, тоже закрытая драпировкой, распахнулась.
— Почему-то я так и думал, что найду вас здесь, — вместо приветствия с порога начал Джеббел. — Кстати, на вас закон об общественной нравственности не распространяется?
Лейн не успела ответить, ибо в этот момент рука Блейда стальным капканом охватила шею чиновника, а ребессор уперся ему в живот.
— Джеббел, вы знаете, что это такое?
— Догадываюсь…
— Так вот, я предлагаю вам сделку.
Джеббел хмыкнул.
— Во-первых, сядьте, а во-вторых, уберите эту штуку. Хотя бы в карман. В противном случае я с вами разговаривать не буду. Насколько я моту судить, мертвый я вам бесполезен?
Прав, чертовски прав был чиновник Департамента Государственных Перевозок!
Странник отпустил левую руку, сжимавшую шею Джеббела.
— Можете сесть. И дайте сюда ваше оружие.
— В отличие от вас я не ношу с собой никаких запрещенных предметов.
Блейд легонько похлопал чиновника по карманам И был вынужден признать, что тот говорит правду.
— Вы приехали один или с шофером? — произнес он, пряча оружие в карман — впрочем, так, чтобы его можно было легко выхватить.
— Похоже, количество предварительных условий переговоров возрастает с каждой минутой, — съязвил Джеббел. — Один я приехал, один! Давайте побыстрее. Думаете, Эгван, сегодня кроме вас у меня и дел больше нет?
— Между прочим, меня зовут Ричард Блейд.
— Спасибо, я знаю. Меня удивляет, почему вы это вспомнили только сейчас.
— Ошибаетесь, господин Джеббел, это я как раз вспомнил очень давно. Еще после первого допроса в вашем заведении.
— О! Я уже удостоился звания «господин»? Скоро дело пойдет на лад. — Комментировать реплику Блейда он не стал, только пожал плечами. — Так какую же сделку вы предлагали?
— Я хочу знать, что было сказано на том допросе, когда вы накачали меня всякой наркотой.
— Хм-м… А у вас, я смотрю, есть вкус! Эти сведения, между прочим, составляют государственную тайну. Что же вы предлагаете взамен?
— Вы оба останетесь живы.
…Позже, когда Блейд анализировал события той ночи, он понял, что им двигало исключительно чувство безысходности. Лишь редкая природная удачливость и умение выбираться более или менее целым из всевозможных передряг позволили ему остаться в тот раз живым. И выиграть.
— Блейд, я предлагаю вам другую сделку: вы останетесь жить. Надеюсь, человек вы достаточно разумный и понимаете, что в современном обществе с хорошо развитой системой коммуникаций вас выследят еще до захода солнца. Даже если вы нас убьете… Вы же просто не ориентируетесь тут — что, безусловно, крайне подозрительно в вашем положении. У вас нет ни связей, ни надежных средств транспорта, так что вы даже не сможете далеко уйти. Поэтому лучше давайте сюда… чем вы мне там угрожали?
Странник молча достал из кармана ребессор и протянул его Джеббелу.
Тот поднес его к самым глазам, и Блейд понял, что чиновник близорук.
— Даже так… — Джеббел покачал головой и обронил эти слова в воздух.
— А что взамен?
Собеседники явно поменялись ролями.
