Александр Золотько - Бомбы и бумеранги (сборник)
– А старикан и правда был идиотом. Он говорит – магия, а Чарли – наука. Да кто ж заметит разницу?! А поверят-то Чарли.
– Вот только не надо выставлять нас невеждами, – насупился Додо.
– Да уж, – подхватила миссис Раст и тут же непоследовательно добавила: – Чарли, милый, ну что вам стоило зарезать пару кур?
– Чего?! – задохнулся Чарли. До сих пор он сидел, вцепившись в стоящие дыбом волосы, и, казалось, был близок к безумию, но упрек миссис Раст как будто привел его в себя. – Да… да – всего! Уподобиться этим… Кем бы я был, послушай я бредни старого маразматика? Кем бы мы все были?! Вы что, не понимаете? Все, что мы делаем… – он решительно встал и официально обратился к Расту. – Майор! Возможно, пытаясь не допустить сомнительной ситуации, я повел себя не вполне как джентльмен. Если вы считаете, что должны предъявить мне обвинение…
– Бросьте, Чарли, – отмахнулся тот. – Джентльмен – не джентльмен… мы ж о туземце говорим, в конце концов. Старикан, наверное, сам нажал на какую-нибудь кнопку. Неосторожное обращение со сложными механизмами… Невесело, конечно, но состава преступления нет. Сам виноват.
Лу болезненно всхлипнула. Ее разум метался, как загнанный зверек, – все смешалось в кучу: представления о долге, о справедливости, о приличиях, и о том, как вести себя в обществе… Этого само по себе хватило бы, чтобы разорвать душу на части, и спастись можно было только одним способом: поступить так, как велит долг. Извиниться за необъяснимый припадок, вызванный грозой. За излишнюю чувствительность и слабые нервы. Этого требовала от себя Лу; этого требовали от нее люди, с которыми она жила и работала бок о бок не один год, – люди, смотревшие на нее сейчас с осуждением и тревогой. Саймон был прав: гроза уходила, и дождь почти закончился. Беда была в том, что разъяренный, растерянный колдун, крушащий разум Лу, никуда не делся и вопил от гнева и бессилия. Лу закрыла глаза, но его крик не стих. Дух, взывающий об отмщении…
– Мастер Чарли убил меня, – произнес колдун ее губами. Лу со стоном зажала себе рот, но слова рвались сквозь пальцы. – Вы должны наказать мастера Чарли.
– Вам надо принять успокоительное и лечь в постель, – сухо сказала миссис Кулхауз. – Завтра, когда вы придете в себя, мы обсудим ваш отъезд. К сожалению, после сегодняшнего инцидента мой супруг не сможет дать вам рекомендации. Я считаю, что благоразумие – неотъемлемое качество преподавателя, а вы не обладаете им в полной мере. Так что, думаю, вам надо поразмыслить над тем, чтобы сменить профессию. Сестра Джойс вас проводит.
– Спасибо, – тихо ответила Лу.
Через полчаса мужчины расположились на веранде. Кресла-качалки, увесистая бутыль, сигары, – то, что надо, чтобы по-человечески завершить нелепый день. Слуга налил виски и беззвучно удалился.
– Ну и вечерок, – выдохнул Саймон и вытянул ноги. Отхлебнул виски, зажмурился. – Ну и вечерок.
– Зайца с Болванщиком, наверное, придется разобрать, – пробормотал Чарли.
– Да уж, пожалуйста, – беспокойно откликнулся Додо. – А то мало ли, котел взорвется… эта современная техника – опасная штука.
– Пожалуй, пойду спать, – пробормотал Чарли и залпом прикончил стакан. – Что-то устал.
Он кивнул и деревянной походкой вышел с веранды. Какое-то время было слышно, как он возится и чертыхается, пробираясь по темному коридору. Потом все стихло.
– Надо дать ему отпуск, – пробормотал Додо.
– Нам всем надо дать отпуск, – откликнулся майор. – Скоро совсем здесь обалдеем… Что за черт! – он резко подался вперед, расплескав виски. Из тьмы выступил колышущийся бледный призрак. Додо с нелепым привизгом вжался в спинку кресло, но тут же выдохнул, всплеснул руками:
– Мисс Луиза! Доктор Хилл, что ж такое, вы же обещали… а она опять… – он огорченно покрутил руками.
– Она не может ходить после такой дозы успокоительного, – вскинулся Саймон. – Она даже в сознании быть не может! – Однако Лу была здесь: босая, в батистовой ночной рубашке до пят, с распущенными волосами.
Ее мысли ворочались тяжело, как булыжники. Ее не покидало чувство, что все это уже было с ней – она уже шла однажды через населенные злобными тенями джунгли, ведомая чужой волей, босая, не зная, куда и зачем… Она знала, что ей суждено снова пройти этот путь. Она знала, что ее окружают злые духи, и на этот раз бежать не удастся. Старый колдун из Матоди получит свое мщение, – чего бы это ни стоило Лу.
– Он говорит, я должна рассказать все своим ученикам, – бесстрастно сообщила она. – Рассказать, что учила их неверно… – Лу покачнулась, оперлась на стенку. – Боюсь, мне придется это сделать прямо сейчас, – слабо добавила она.
Неверными шагами она удалилась во тьму. Потрясенные мужчины с минуту смотрели ей вслед; потом Додо сердито пожал плечами, налил себе еще.
– На вашем месте, доктор, я бы что-нибудь сделал, – недовольно сказал он. – Мы не можем позволить ей так разгуливать.
– В округе Нгумо, – задумчиво сказал майор, – был случай: один молодой человек, из хорошей семьи, но изрядный шалопай, вообразил с перепою, что местный колдун навел на него порчу, ну и пристрелил сгоряча.
– Нгумо? – переспросил Додо. – Помню, как же. Два полка стрелков Ее Величества… но, кажется, опоздали. Туземцы даже больницу разгромили. Возишься с ними, возишься…
– Доктора, кажется, съели, – заметил майор. – Раненых было много, так они решили, что смогут стать лекарями, если закусят правильной головой.
Саймон потянулся и выбрался из кресла.
– Пойду посмотрю, как там что…
– Право, вы не обязаны, но моя благодарность…
– Ну что вы, мистер Кулхауз, – криво усмехнулся Саймон. – Это мой долг.
Додо и майор Раст сидели неподвижно, прислушиваясь к доносящимся на веранду ночным звукам. Шелест листвы и вслед за ним – легкие удары капель дождя, сбитых ветерком. Стук двери в сарай, пыхтение парового котла, затихающее, удаляющееся вниз по склону. Слабый девичий вскрик. Майор Раст сжал стакан с виски так, что его загорелые пальцы побелели от напряжения. Додо наклонился вперед, упершись в колени кулаками. Снова шелестит листва… или это шуршат по тропе суставчатые ноги? Снова женский крик – на этот раз он прозвучал громче, отчаяннее… и оборвался. А в следующий миг глухо ударил взрыв.
Додо резко откинулся назад. Стакан с виски дробно покатился по деревянному полу. Посыпались листья и мелкие ветки с гибискуса, окружающего веранду.
Тишина. Тяжелые мужские шаги. Льющаяся из крана вода плещет в ладонях. Едва уловимое шуршание полотенца.
