Пол Андерсон - Фантастическая сага
Не дав исходящему из могилы ужасу возобладать над собой, он промолвил:
Не боюсь твоих угроз.
Пришел я за советом.
Я задам тебе вопросы,
Ты ж мне дай ответы.
И не вздумай мне перечить,
Даже и не мысли.
Не то, поселятся навечно
В твоих ребрах крысы.
И снова донесся, как будто из какого-то далекого далека, голос Орма:
А ты знаешь ли, волшебник,
Как глубок у мертвых сон,
Как ужасно пробужденье,
Как их гнев тогда силен?
В том неистовстве безумном
Месть они свою вершат
Тем, кто их от сна пробудит,
И любого сокрушат.
Фрида выступила вперед.
— Отец! — крикнула она. — Ужели не признал ты свою дочку?
Орм обратил на нее горящий взор, и гнев в его глазах сразу же погас. Он склонил голову, но остался стоять на прежнем месте. Вокруг него, как и раньше, бушевало пламя. Тогда заговорил Кетиль:
Рады, рады мы, сестренка,
Рады свидеться с тобою.
Ты всегда смеялась звонко
И носилась стрекозою.
Золотым своим сердечком
Ты согрела души нам
А ведь тяжко в хладе венном
Быть, не ведая тепла.
Эльфрида медленно подошла к Орму. Взоры их встретились в свете беснующегося холодного пламени. Она взяла его руки в свои. Они были холодны, как земля, из которой он вышел. Орм проговорил:
Ты не думай, мертвых сон
Сновидений нелишен.
Знаю я, что ежечасно
Льёшь ты слезы обо мне.
И от этого вдвойне
Я в разлуке той несчастлив.
Верь мне, ни один палач
В этой, новой мне, юдоли
Не сумел бы столько боли
Причинить мне, как твой плач.
Кабы ты могла, утешась,
Злую скорбь свою избыть,
Сердце радости открыть,
Так и я б был счастлив, грешный.
Доля мертвых хороша,
Коли не болит душа.
— На это мне не достанет сил, Орм, — проговорила она и коснулась его лица. — На волосах твоих иней, а во рту плесень. От тебя веет таким холодом!
— Я мертв. Между нами могила.
— Так пусть же ничто нас больше не разделяет. Возьми меня с собой, Орм.
Орм наклонился и поцеловал ее в губы.
Скафлок же обратился к Кетилю:
Поведай, павший витязь, мне,
Где нынче Бёльверк грозный?
В каких краях, в какой стране
Он держит свою кузню?
Как мне добраться до него,
Короткий путь иль длинный?
И как добиться мне того,
Чтоб Бёльверк выковал мне вновь
Разбитый мен старинный?
Кетиль ответил:
Хочу тебя предупредить:
Безумна та затея.
Нельзя о помощи просить
Бёльверк-лиходея.
Опомнись же, оставь скорей
Свой замысел ужасный.
Не может он нести успех,
Надежды те напрасны.
Когда ж ты пренебречь решишь
Советом сим разумным,
Большое зло ты сотворишь,
Сам будешь им погублен.
Еще скажу: коль ты своею
Жизнью дорожишь,
Минуты не промедли здесь,
Скорее прочь спеши.
Скафлок покачал головой. Тогда Кетиль промолвил, опершись на свой меч:
Обитает Бёльверк злой
В пещере темной под горой.
В Ётунхейме, близ Утгарда,
Что у света на краю,
Держит кузню он свою.
Челн же, чтоб туда доплыть,
У сидов надо попросить,
Они тебя уважат
И в просьбе не откажут.
Чтоб Бёльверк выполнил заказ
И долго не раздумывал,
Скажи, что в том мече нужда
Есть Локи хитроумному.
А коли спросит Бёльверк,
Зачем ему клинок,
Скажи, что к битве новой
Готовится тот бог.
Тут скорбным голосом заговорил Асмунд, чье лицо по-прежнему скрывал сумрак:
Сестра и брат, горька судьба,
Что Норны вам готовят.
Я знаю, что мои слова
В вас отзовутся болью.
Когда б не знали тайных чар
Чтоб мертвых разбудить,
Вы век не ведали бы тайны
Ужасной, может быть.
Фриду охватил ужас. Она прижалась к Скафлоку, и они стояли теперь рука об руку перед грустноглазым Асмундом, который продолжал свою речь среди полыхающих в ночи белых языков пламени.
Я принужден вам все сказать,
Поскольку и в могиле
Повиноваться должен я
Могучей высшей силе.
Знай, Скафлок, та, что любишь ты, —
Сестра твоя родная.
Кровосмешенье ты свершил,
О том и сам не зная.
Мне самому ты тоже
Есть брат единокровный
Поверь, к тебе я полон
Лишь братскою любовью.
Любовь же ваша с Фридой
Увы, обречена,
Хоть в том и не повинны
Ни ты и ни она.
Курган закрылся с ужасным каким-то звуком, похожим на стон. Пламя погасло, и окрестность была озарена теперь одним лишь бледным светом луны.
Фрида отпрянула от Скафлока, как будто он вдруг обернулся троллем. Он пошел к ней, то и дело оступаясь, как слепой. Рыдания душили Фриду. Она повернулась и побежала прочь от Скафлока, повторяя чуть слышно:
— Мама, мамочка!
Но залитый лунным светом курган был пустынен. Никому из смертных не суждено было вновь увидеть Эльфриду.
Над морем разливался рассвет. Низкие тяжелые тучи неподвижно висели над заснеженной землей, как будто примерзнув к небосклону. В воздухе кружились редкие снежинки.
Фрида сидела на кургане, глядя прямо перед собой. Плакать она отчего-то не могла.
Укрыв коней в лесу, воротился Скафлок. Он опустился на курган подле Фриды и проговорил голосом таким же бесцветным, как нарождающийся рассвет:
— Я люблю тебя.
Она не ответила. Тогда он сказал:
— Я не могу тебя не любить. Что с того, что мы по случайности оказались одной с тобой крови? Это ничего не значит. Во многих землях, заметь землях людей, а не Дивного народа, такие браки — обычное дело. Идем со мной, Фрида, забудь про заповедь эту проклятую…
— Это Божья заповедь, — проговорила она таким же лишенным всякого выражения голосом. — Не могу я сознательно нарушить ее. И так уж довольно согрешила.
— Я не стал бы слушать бога, что хочет разлучить людей, которые так много значат друг для друга, как мы с тобой. Пусть только посмеет приблизиться ко мне. Я ему покажу, где раки зимуют.
