Роман Сергей Злотников Мусаниф - Шанс для неудачников. Том 1-2
У меня было два таких дела, и ни одно из них не было связано с проблемой левантийского наследства.
Во-первых, следовало поговорить с Риттером начистоту. Про его провалы в памяти, про его раздвоение личности и все сопутствующие этому раздвоению прелести.
Во-вторых, и это было куда тяжелее психологически, мне надо было навестить Киру. Ее поселили на территории посольства, и доктор Кинан, по-прежнему являющийся лучшим из всех доступных специалистов, должен был за ней присматривать. Теперь он уже не возражал против нашей встречи, но и особого энтузиазма не выказывал.
Я понимал, что Кире эта встреча не поможет. Она должна была помочь мне. Помочь мне смириться и жить дальше. Мне нужно было самому убедиться, что шансов не осталось.
И все же я не был готов.
Дурацкая история. Сначала ты знакомишься с девушкой при очень странных обстоятельствах, потом ты спасаешь ей жизнь, проводишь много времени вместе, чувствуешь, что начинаешь потихоньку в нее влюбляться, потом вы влипаете в неприятности, выпутываетесь из неприятностей, занимаетесь сексом, знакомитесь все ближе и ближе, занимаетесь любовью, начинаете планировать свою совместную жизнь в мире, который будет сильно отличаться от того, к чему вы привыкли, а потом… А потом кленнонские медики достают вас из холодильников, и выясняется, что она всего этого не помнит и не вспомнит уже никогда.
Если бы не последнее в списке обстоятельств, нам было бы о чем рассказывать внукам долгими зимними вечерами.
А если добавить еще один пункт – ты целуешь ее в губы, и она сразу же все вспоминает, – то могла бы получиться шикарная голливудская мелодрама. Жаль, что эта чертова жизнь, в отличие от Голливуда, не любит хеппи-эндов.
Кира сидела в садовом кресле во внутреннем дворике посольства и читала книгу. Доктор Кинан рассказал ей, как обстоят дела в Исследованном Секторе Космоса, и раздобыл для нее учебник истории.
Доктор сказал, что она восприняла новости о крушении Альянса достаточно спокойно, и это могло означать все что угодно. Он говорил, что она в порядке, когда она рыдала в своей каюте.
Риттер снова перелез через невысокое ограждение балкона и облокотился о перила вместе со мной.
– Спустись к ней, – посоветовал он. – Сейчас хороший момент.
– Чем он лучше любого другого?
– Она одна, а у тебя осталось совсем немного времени, прежде чем местная политика захлестнет нас с головой.
– Не думаю, что я готов. Там, на корабле, посреди открытого космоса… Все было по-другому. Я думаю, что мы…
– Любили друг друга?
– По крайней мере, двигались в этом направлении.
– Более, чем сейчас, готов ты уже и не будешь, – сказал Джек. – Ты терзаешь себя, потому что думаешь, что это она. Что где-то внутри этого так хорошо знакомого тебе тела скрывается женщина, которую ты когда-то хорошо знал. Но это не она. Ты должен увидеть это собственными глазами и принять. Или ты так и будешь страдать и смотреть на нее с высоты своего балкона.
– Что мне ей сказать?
– Это совершенно неважно. Поздоровайся, поговори о погоде. О чем там еще говорят с пятнадцатилетними?
– Циничная ты скотина, полковник.
– Как только ты поймешь, что разговариваешь с незнакомкой, дело сделано, – сказал Риттер. – Личность человека – это сумма накопленных им воспоминаний. Забери воспоминания, и что останется? Только оболочка. Как та оболочка, которая сидит внизу и читает книгу.
– Я тебя сейчас ударю, – пообещал я.
– Не ударишь, и я даже скажу тебе почему. Во-первых, я болен. А во-вторых, я прав.
– Не уверен, что меня это остановит.
– Ты знал женщину, капитана ВКС, боевого пилота, – сказал Риттер. – А там внизу сидит пятнадцатилетняя девочка, оказавшаяся в теле этой женщины. В других условиях она могла бы вырасти и стать прежней, и тогда ты бы мог попробовать заново, в очень запущенном случае… Но мир изменился, и она не станет такой, как ты знал, уже никогда. И не факт, что, даже, если бы она стала прежней, она бы отреагировала на ваше знакомство так же, как в первый раз.
– Значит, мне нужно просто уйти?
– Ты можешь взять над ней опеку, – сказал Риттер. – Следить за ее судьбой, смотреть, как она заново взрослеет и все такое, и каждый миг сознавать, что это – не она. Тогда ты возненавидишь ее, или себя, или еще кого-нибудь. В любом случае, ничем хорошим это точно не кончится.
– Ты давно стал специалистом по таким вопросам?
– Поговори с ней, а потом напейся неразбавленного кленнонского пойла, а потом постарайся сделать так, чтобы она больше не попадалась тебе на глаза, – сказал Риттер. – Наверняка что-то можно придумать.
– Уйди, – сказал я. – Не хочу тебя слышать.
– Ты должен понимать, что я прав.
– От этого не легче.
И все же я спустился.
Подошел к ней, постоял рядом, пока она меня не заметила…
– Привет.
– Привет, – сказала она, поднимая глаза от книжки. Голос был по-прежнему ее, взгляд был ее, волосы были ее, и коленки, на которые она положила закрытый учебник истории, тоже были ее. – Я вас знаю? То есть должна ли я вас знать? Все стало таким… сложным.
– Меня зовут Алекс, – сказал я. – Мы знакомы. Были.
– Кира, – она протянула мне руку. – Ах да, вы же знаете.
Я пожал ее маленькую сухую ладошку и сел в соседнее кресло.
– Вы не кленнонец.
Я провел рукой по своим волосам и улыбнулся.
– Это точно.
– Вы местный?
– Нет.
– Значит, вас тоже достали из криостазиса?
– Да, – сказал я.
– И вы все помните?
– Да.
– Вам повезло.
– Похоже. – На этот раз улыбка у меня не получилась. – Что эти ребята тебе рассказали?
– Что была секретная операция СБА, в которой я участвовала. Что мы пытались остановить какого-то безумного генерала, который задумал лишить галактику прыжковых кораблей, и мы проиграли, а он захватил нас в плен и заморозил. Они наврали?
– Нет. Именно так все и было.
– Последнее, что я помню, это как я собиралась поступать в летную академию, а мама меня отговаривала, – сказала она. – Значит, у меня таки получилось стать пилотом.
– Очень хорошим пилотом, – подтвердил я.
– Наверное, у меня была интересная жизнь, – вздохнула она. – Жаль, что я ничего этого не помню. А вы пилот?
– Нет, я работал на СБА в другом качестве.
– Секретный агент?
– Что-то вроде того.
– У вас тоже была интересная жизнь?
– Иногда даже чересчур интересная.
– Вы хотели бы ее забыть?
– Я не знаю, что такое «забыть». У меня эйдетическая память.
– То есть вы помните вообще все, что с вами когда-либо происходило? Абсолютно?
– Да.
– Тогда расскажите мне обо мне.
– Что именно?
– Все, что помните.
