Роман Сергей Злотников Мусаниф - Шанс для неудачников. Том 1-2
– Прекрасно, – сказал посол. – Просто прекрасно. Только можно подумать, что я не знал этого и раньше. Я сижу на этой планете уже два с половиной года и пытаюсь использовать любую возможность, чтобы установить более дружественные отношения между нашими государствами. А вы появляетесь и за пять минут отправляете все мои труды на свалку.
Реннер заложил ногу за ногу и внимательно посмотрел на посла.
– Император считает, что предложенная вами стратегия не сработает, – сказал он. – У вас было два с половиной года, но результата как не было, так и нет.
– Я отозван? – поинтересовался Брэдшоу.
– Нет, – сказал Реннер. – Император ценит ваши заслуги и ваши знания о местной политической обстановке и считает, что менять вас сейчас было бы нерационально. Но поскольку ему нужен результат, он направил меня к вам на помощь.
– И что вы намерены предпринять? Устроить здесь революцию?
– Мы сделали первый ход, – сказал Реннер. – Думаю, реакция не заставит себя ждать.
– А если нас вышлют с планеты?
– Тогда мы останемся здесь неофициально и начнем партизанскую войну, – сказал Реннер.
И я не был уверен, что это он так пошутил.
Брэдшоу скривил лицо в кислой мине.
– Думаете, что так сможете управиться меньше чем за два с половиной года?
– Я думаю, что до этого не дойдет.
– Если ваш наследник продолжит швыряться такими обвинениями, то война начнется куда раньше, чем вы полагаете.
– А что мне было делать? – поинтересовался я. – Стоять и терпеть? Настоящие наследники, чувствующие свою правоту, излучают уверенность и именно так себя и ведут. Смело…
– Нагло, – подсказал Брэдшоу. – Глупо.
– Но он прав, – сказал Реннер. – Если бы он не продемонстрировал подобную самоуверенность, все бы подумали, что это просто наш ставленник, найденный неизвестно где и не имеющий никаких прав.
– Можно подумать, в этом случае они бы сильно ошиблись, – сказал Брэдшоу. – Без обид, юноша.
– Ничего, я привык.
– Они бы ошиблись, – сказал Реннер. – И вы ошибаетесь, если думаете, что Алекс – моя послушная марионетка. Если он придет к власти на Леванте, то станет полноценным партнером императора Таррена Второго, и никто не сможет диктовать ему условий.
– Даже так? – удивился я.
– Правитель должен думать о благе своего народа, – напомнил мне Реннер. – Военный и промышленный союз пойдет во благо обоим государствам. Если вы так не считаете, следовало бы сказать об этом раньше.
– Откровенно говоря, я не думал, что в случае… успеха вы предоставите мне свободу действий, – сказал я.
– Значит, вы тоже ошибаетесь, – сказал Реннер. – Будучи Голосом Императора и исполняя его волю, я действую в рамках закона этой планеты и оказываю поддержку наследнику, которого выбрал сам Асад ад-Дин. Вмешиваться в проводимую законным наследником политику я не намерен.
Казуистика, конечно. Если бы Керим не был столь упертым в своем нежелании сотрудничать с Империей, никто бы и не вспомнил о воле Асада, а я бы продолжил болтаться в криостазисе. Но формально к позиции Реннера не подкопаешься.
Если Керим является узурпатором, то даже партизанскую войну, которую Реннер готов устроить на Леванте, можно будет считать операцией по соблюдению законности.
ГЛАВА 3
В отличие от посла Брэдшоу, Риттер мое поведение с Керимом безоговорочно одобрил.
– Так и надо, – сказал он. – Решительность и напор. Есть люди, которым надо наступать на ноги до тех пор, пока они сами не начнут извиняться. Керим, конечно, извиняться не начнет, но какую-нибудь глупость выкинет обязательно. Тут его и надо будет подловить.
– А если не выкинет?
– Чего это он не выкинет? Он в первые же пять минут едва не выдворил вас с планеты.
– Советники ему не позволили.
– Значит, надо присмотреться к ним повнимательнее, – сказал Риттер. – Насколько я разбираюсь в местной специфике, среди этих советников должно быть полно его ближайших родственников.
– Поэтому они его и не предадут, – сказал я.
Джек расхохотался:
– Я все время забываю, что ты сирота.
– Допустим, ты прав. Ну и как ты это себе представляешь?
– Я согласен с Реннером, следующий ход за ними, – сказал Риттер. – Но я бы на его месте форсировал события и представил тебя общественности. Чтобы не ждать их следующего хода слишком уж долго.
– Наслаждаешься ситуацией, как я посмотрю.
– Это обычная операция по смене власти, – сказал Джек. – На приграничных планетах мы такое не раз проворачивали. Всегда есть кто-то внутри. Если даже его нет до начала операции, в процессе он обязательно появляется. Неудовлетворенные амбиции, личные обиды, идейное несогласие, все что угодно, мотивов для предательства тысячи.
– Я вижу, ты не слишком высокого мнения о человеческой природе.
– Большая политика напоминает линзу, – сказал Джек. – Она увеличивает человеческие достоинства и недостатки, выставляет их напоказ. То, что ты даже не замечаешь у обычного обывателя, в политике тебе сразу бросается в глаза. То, что ты спокойно можешь простить своему соседу, ты никогда не простишь публичной персоне, и чем выше статус этой персоны, тем выше градус твоего не прощения.
– Звучит цинично.
– Я разведчик, хоть и бывший, – сказал Риттер. – Мы привыкли играть на человеческих слабостях. Поэтому, собственно говоря, я и проиграл Визерсу. Мне не удалось вовремя найти его слабое место. С Керимом таких проблем возникнуть не должно, у него полно слабых мест.
– Ты не думал о том, чтобы предложить свои услуги короне? – поинтересовался я.
– Имперская разведка вряд ли будет доверять бывшему сотруднику СБА, – сказал Джек. – Мы слишком долго работали друг против друга.
– Значит, все-таки думал.
– Я сейчас не в той форме, чтобы активно заниматься делами. Постоять в стороне, посоветовать что-нибудь умное, оказать моральную поддержку – это я еще могу. Но не более того.
– Попросись на кабинетную работу.
– При кленнонской-то гравитации? Вкупе с необходимостью перекладывать с места на место бумажки это меня и прикончит.
Неприятные дела нельзя откладывать до бесконечности. Хотя бы потому, что, если предоставить их самим себе, они не будут ждать эту бесконечность и свалятся вам на голову при первом же удобном случае. Естественно, при первом же удобном для них случае. Для вас это произойдет в самый неподходящий момент.
У меня было два таких дела, и ни одно из них не было связано с проблемой левантийского наследства.
Во-первых, следовало поговорить с Риттером начистоту. Про его провалы в памяти, про его раздвоение личности и все сопутствующие этому раздвоению прелести.
