Пол Андерсон - Фантастическая сага
Она снова обратила взгляд свой на Скафлока и стала пристально рассматривать его лицо.
— Ты похож на Валгарда. Ростом ты с Орма, чертами же пошел частью в него, частью в меня. Но глаза у тебя не валгардовы, ласковые. — Она снова рассмеялась, и в смехе том звучала какая-то удивительная нежность. — Пусть их говорит, что я сумасшедшая. Я ждала, просто ждала, больше ничего. И вот из мрака и смерти вернулись ко мне двое моих детей!
— Ничего, потом, утром, мы сможем все как следует ей объяснить, — проговорил Скафлок, когда они с Фридой помогали Эльфриде сойти с кургана.
— Мама жива, — прошептала девушка. — Я думала, она погибла, а она жива. Всю зиму просидела она одна-одинешенька на кургане этом, и не было рядом ни одной родной души. Что я натворила!
Она заплакала, Эльфрида же стала ее утешать.
Скафлок не решился медлить долее с исполнением задуманного. Он воткнул в землю на каждом из углов кургана по рунному жезлу, надел себе на большой палец левой руки бронзовый перстень с кремнем и встал, воздев руки к небу, с западной стороны могильного холма. На востоке шумело море. Мчащиеся по небу рваные тучи то и дело скрывали лик луны. Все падал и падал с небес мокрый снег, тяжелый, но все равно сносимый далеко в сторону буйным ветром.
Скафлок стал говорить надобные заклинания. Все тело у него сразу же будто судорогой свело, в горле пересохло. Существо его было потрясено до основания могучей силой того заклинания. Но он все равно сотворил поднятыми руками надобные знамения.
Еще выше взметнулось к небесам призрачное пламя. Раненой рысью стенал ветер. Тучи совершенно скрыли лик луны. Скафлок же возгласил:
Встаньте, проснитесь, павшие витязи,
Я заклинаю вас песнью магической
И тайным заклятьем, которому внемлют
И те, что легли уж в могильную землю.
Из могилы послышался стон. Все ярче разгорался на вершине ее огонь. Скафлок же продолжал:
Те чары сильнее, чем самая смерть,
Волю мою не дано вам презреть.
Спешите ж исполнить мое повеленье!
На землю Мидгарда вернитесь из Хеля!
Курган вдруг раскрылся. Из разлома взметнулись громадные языки пламени, и в огне том показался Орм с сыновьями. Старый ярл возгласил:
Кто посмел курган раскрыть
Чарами всесильными?
Кто посмел нас пробудить
Ото сна могильного?
Прочь беги, негодный:
Страшен мертвых гнев.
Предоставь покоиться
Мертвецам во тьме!
Орм стоял, опираясь на копье, весь облепленный землей, покрытый инеем, безжизненно-бледный. Он, не мигая, глядел прямо перед собой, хотя вокруг него и бушевало невиданной яркости пламя. По правую руку от него недвижно стоял Кетиль, тоже бледный и окоченелый, с зияющей на голове страшной раной, а по левую — окутанный сумраком Асмунд, закрывавший руками рану от пробившего его грудь копья. За ними Скафлок смутно разглядел установленный в домовине корабль, на котором чувствовалось какое-то движение, будто пробуждались ото сна гребцы.
Не дав исходящему из могилы ужасу возобладать над собой, он промолвил:
Не боюсь твоих угроз.
Пришел я за советом.
Я задам тебе вопросы,
Ты ж мне дай ответы.
И не вздумай мне перечить,
Даже и не мысли.
Не то, поселятся навечно
В твоих ребрах крысы.
И снова донесся, как будто из какого-то далекого далека, голос Орма:
А ты знаешь ли, волшебник,
Как глубок у мертвых сон,
Как ужасно пробужденье,
Как их гнев тогда силен?
В том неистовстве безумном
Месть они свою вершат
Тем, кто их от сна пробудит,
И любого сокрушат.
Фрида выступила вперед.
— Отец! — крикнула она. — Ужели не признал ты свою дочку?
Орм обратил на нее горящий взор, и гнев в его глазах сразу же погас. Он склонил голову, но остался стоять на прежнем месте. Вокруг него, как и раньше, бушевало пламя. Тогда заговорил Кетиль:
Рады, рады мы, сестренка,
Рады свидеться с тобою.
Ты всегда смеялась звонко
И носилась стрекозою.
Золотым своим сердечком
Ты согрела души нам
А ведь тяжко в хладе венном
Быть, не ведая тепла.
Эльфрида медленно подошла к Орму. Взоры их встретились в свете беснующегося холодного пламени. Она взяла его руки в свои. Они были холодны, как земля, из которой он вышел. Орм проговорил:
Ты не думай, мертвых сон
Сновидений нелишен.
Знаю я, что ежечасно
Льёшь ты слезы обо мне.
И от этого вдвойне
Я в разлуке той несчастлив.
Верь мне, ни один палач
В этой, новой мне, юдоли
Не сумел бы столько боли
Причинить мне, как твой плач.
Кабы ты могла, утешась,
Злую скорбь свою избыть,
Сердце радости открыть,
Так и я б был счастлив, грешный.
Доля мертвых хороша,
Коли не болит душа.
— На это мне не достанет сил, Орм, — проговорила она и коснулась его лица. — На волосах твоих иней, а во рту плесень. От тебя веет таким холодом!
— Я мертв. Между нами могила.
— Так пусть же ничто нас больше не разделяет. Возьми меня с собой, Орм.
Орм наклонился и поцеловал ее в губы.
Скафлок же обратился к Кетилю:
Поведай, павший витязь, мне,
Где нынче Бёльверк грозный?
В каких краях, в какой стране
Он держит свою кузню?
Как мне добраться до него,
Короткий путь иль длинный?
И как добиться мне того,
Чтоб Бёльверк выковал мне вновь
Разбитый мен старинный?
Кетиль ответил:
Хочу тебя предупредить:
Безумна та затея.
Нельзя о помощи просить
Бёльверк-лиходея.
Опомнись же, оставь скорей
Свой замысел ужасный.
Не может он нести успех,
Надежды те напрасны.
Когда ж ты пренебречь решишь
Советом сим разумным,
Большое зло ты сотворишь,
Сам будешь им погублен.
Еще скажу: коль ты своею
Жизнью дорожишь,
Минуты не промедли здесь,
Скорее прочь спеши.
Скафлок покачал головой. Тогда Кетиль промолвил, опершись на свой меч:
Обитает Бёльверк злой
В пещере темной под горой.
В Ётунхейме, близ Утгарда,
Что у света на краю,
Держит кузню он свою.
Челн же, чтоб туда доплыть,
У сидов надо попросить,
Они тебя уважат
И в просьбе не откажут.
Чтоб Бёльверк выполнил заказ
И долго не раздумывал,
Скажи, что в том мече нужда
Есть Локи хитроумному.
А коли спросит Бёльверк,
Зачем ему клинок,
Скажи, что к битве новой
Готовится тот бог.
Тут скорбным голосом заговорил Асмунд, чье лицо по-прежнему скрывал сумрак:
