Пол Андерсон - Фантастическая сага
Когда они уже отъезжали, Фрида обернулась, с грустью глядя на покидаемую ими навсегда пещеру. Темно и неприветно было то пристанище, но ведь они со Скафлоком все равно узнали там такое счастье! С трудом оторвав взгляд от входа в пещеру, она стала глядеть прямо перед собой.
— Вперед! — скомандовал Скафлок, и оба всадника пустили стремительных эльфийских коней своих в карьер.
В лицо им хлестал, завывая, как волынка у негодного музыканта, холодный ветер. Вокруг летели, блестя в свете то и дело скрываемой тучами луны, мокрый снег и брызги морской воды. Громадные валы стремились от не видного за волнением горизонта к шхерам и прибрежным камням, о которые с ревом разбивались, рассыпая вокруг тучи брызг. Когда же откатывались волны те назад, то рокот колеблемых ими камней был подобен стонам какого-то громадного пробудившегося к жизни чудовища. Завывания несущего мокрый снег ветра и рев разбивающихся о скалы волн сливались той бурной ночью в единый неумолчный шум, достигавший, казалось, самых небес, скрытых от глаз стремительно несущимися неведомо куда рваными тучами.
Луна всходила все выше по небосклону, как бы боясь отстать от бешено мчащихся вдоль скалистого взморья всадников.
Скорее, скорее, кони, скачите вдоль моря на юг, дробя подковами своими лед и высекая из камней искры. Пусть ветер свистит у вас в ушах, пусть обжигает легкие студеный воздух. Скачите сквозь пелену мокрого снега, сквозь тьму, сквозь захваченные врагом земли. Мчите седоков своих на юг, на встречу со спящим под курганом своим мертвецом.
Проезжая мимо эльфхолмской гавани, услышали они рев тролльего рога. Разглядеть очертания замка было невозможно, несмотря даже на тайное зрение, зато всадники расслышали позади себя конский топ. Он, однако же, звучал все тише: тролльи кони совсем не так быстры, как эльфийские, да и не могла погоня та последовать за Скафлоком и Фридой туда, куда они скакали.
Скачите, кони, быстрее ветра, через лес, где буря завывает среди безлистных обледенелых ветвей, норовящих вцепиться в путника как живые, мимо замерзшего болота, через холм, в долину и дальше, по голым зимним нивам.
Фрида вдруг поняла, что местность эта ей знакома. Мокрый снег еще валил вовсю, но тучи стали редеть, и ущербная луна то и дело проглядывала сквозь них, изливая холодный свет свой на поля и огороженные выгулы. Да, она бывала здесь раньше. Вот тут, у речки, подле небольшой усадьбы, они с Кетилем когда-то охотились. А тут они с Асмундом рыбачили в жаркий летний день. А вон на той лужайке Асгерд плела для них для всех венки из ромашек. Как же давно это было!
Покатившиеся из глаз слезы замерзали у нее на щеках. Она почувствовала, что Скафлок коснулся ее руки, и улыбнулась ему. Сердце ее рвалось на части от нахлынувших вдруг воспоминаний, но любимый был с нею, а вместе им все под силу одолеть.
Они натянули поводья. Медленно, рука об руку подъехали они на запаленных, взмыленных конях своих к тому месту, где стояла прежде ормова усадьба. Пепелище то давно уж замело снегом, лишь кое-где из сугробов торчали обгорелые бревна. На самом же берегу гавани высился курган.
На кургане горел огонь. Яркое голубовато-белое пламя с ревом вздымалось, казалось, к самым небесам, не неся, однако же, ни тепла, ни радости. Фрида с содроганием перекрестилась. Так в прежние времена горели после захода солнца огни на могилах языческих героев. Может быть, пламя это зажглось в преддверии безбожного дела, которое она собирается сотворить? Земля, в которой лежит Орм, наверняка не освящена. Но, в каких краях мира мертвых ни блуждает он теперь, он все равно ее отец. Этого ничто не может изменить.
Не могла она бояться Орма, который малышкой «катал» ее на своем колене, распевая всякие веселые песенки зычным своим мореходским голосом, так что стены палаты дрожали. И все равно Фрида никак не могла унять охватившую ее дрожь.
Скафлок спешился. Его вдруг прошиб холодный пот: ни разу еще не приходилось ему применять чары, которыми он собирался воспользоваться.
Он шагнул было вперед, но остановился, по-звериному ощерясь и инстинктивно хватаясь за рукоять меча. В свете луны и полыхающего на вершине кургана огня углядел он на могильном холме том какую-то темную неподвижную фигуру, вроде, сидящую.
— Мама! — тоненьким, совсем детским, голоском крикнула Фрида.
Скафлок взял ее за руку, и они вместе взошли на вершину кургана.
Увидев лицо сидевшей там, на обращая внимания на полыхающий рядом огонь, женщины, Скафлок поразился ее сходству с Фридой. Те же прелестные черты, те же широко поставленные серые глаза, те же бронзовые, огненного оттенка волосы… Но нет, та женщина была много старше Фриды, все существо ее выражало какую-то опустошенность, щеки впали, глаза с отсутствующим выражением глядели на море, неприбранные волосы развевались на ветру, к тому же, она была страшно худа. Надеты на ней были какие-то лохмотья, а поверх них — теплая меховая накидка.
Когда Скафлок с Фридой вступили на освещенную огнем часть склона, женщина медленно повернулась к ним. Взгляд ее был устремлен на Скафлока.
— Добро пожаловать, Валгард, — проговорила она бесцветным каким-то голосом. — Я здесь, вот она я. Ты не можешь больше причинить мне зла. Ты можешь только подарить мне смерть, а это — самое заветное мое желание.
— Мама, — Фрида опустилась перед нею на колени.
Эльфрида устремила на нее долгий взгляд, потом сказала:
— Не понимаю. Вроде, это малышка Фрида. Но ты ведь тоже покойница, девочка моя! Валгард увез тебя с собой. Ты не можешь быть жива.
Она покачала головой и улыбнулась, простирая к Фриде руки.
— Как хорошо, что ты пришла ко мне, оставив тихую свою могилку. Приди, приди в мои объятия, доченька, я спою тебе колыбельную, как в старое время, и ты уснешь, забыв все свои горести.
— Я жива, мама. И ты жива, — Фриду душили слезы, и она вдруг закашлялась. — Да ты дотронься до меня. Чувствуешь, я теплая, я живая. Это не Валгард вовсе, а Скафлок. Он спас меня от Валгарда. Скафлок стал моим господином, тебе же он теперь сын.
Опираясь на руку дочери, Эльфрида с трудом поднялась на ноги.
— Я ждала, — промолвила она, — я все ждала здесь, а все решили, что я сошла с ума. Соседи приносят мне еду и все другое, что нужно, но как принесут, сразу же бегут прочь. Страшатся они безумицы, что не желает расстаться с теми, кого любит, хоть и умерли они. — Она тихонько засмеялась. — Что же в этом безумного? Безумцы те, кто покидает любимых своих.
Она снова обратила взгляд свой на Скафлока и стала пристально рассматривать его лицо.
— Ты похож на Валгарда. Ростом ты с Орма, чертами же пошел частью в него, частью в меня. Но глаза у тебя не валгардовы, ласковые. — Она снова рассмеялась, и в смехе том звучала какая-то удивительная нежность. — Пусть их говорит, что я сумасшедшая. Я ждала, просто ждала, больше ничего. И вот из мрака и смерти вернулись ко мне двое моих детей!
