Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат
Инквизитор еще какое-то время смотрел на него своими затянутыми дурманной поволокой глазами, а потом сказал:
– Ты странный. Но ты мне нравишься. Пусть будет так, как ты хочешь.
И, улыбаясь, сжевал новую порцию наркотической смолы.
Он повернулся спиной к капитану и, еле заметно пошатываясь, прошел к двери. Торнан проводил его движением зрачков. Один прыжок и одно мимолетное движение – и худой костлявый инквизитор упадет на пол со свернутой шеей…
Открыв дверь, Саректа что-то сказал вполголоса, и через пять минут в покои вошли двое приближенных слуг инквизитора – те самые, что привели его сюда. С собой они приволокли Мариссу и Чикко.
Девушка была вся в синяках, с подбитым глазом, в рваной рубахе и без сапог. Шаман выглядел куда лучше – видать, почти не сопротивлялся при поимке, скорее всего и не успел ничего сделать – не боец ведь.
Молча слуги-любовники привязали ничего, похоже, не понимающих спутников капитана к скамье – теми самыми веревками, что были наброшены им на шеи: бедолагам оставалось только смирно сидеть и смотреть.
Торнан заставил себя не думать ни о мучительной боли, застывшей в глазах амазонки, ни о страхе, который прямо-таки излучала щуплая фигурка фомора. Он думал о своих противниках в неизбежной схватке.
Вопреки надеждам капитана, любовники инквизитора были мужчинами вполне взрослыми и крепкими, хотя извращенцы вроде как должны предпочитать женственных мальчиков. Ну да ничего – и не таких обламывали.
Саректа о чем-то – хотя известно о чем – пошептался с приближенными.
– Ну, Торнан… друг Торнан, – поправился он с показавшейся капитану омерзительной улыбкой. – Ты хотел – так приступай…
«Дий-Вседержитель – ну помоги в последний раз!!! Надоел я тебе, наверное, – так забери меня с этого света, но даруй победу над ублюдками, над тобой насмехающимися!»
Сделав вид, что выбирает. Торнан ткнул пальцем в одного из слуг – самого здорового из двух, лет чуть за двадцать, с литыми плечами и сплющенным давним ударом носом.
– Ты! Стань к стене, повернись и немножечко нагнись.
Тот, с гримаской сладостного ожидания (а, чтоб тебя!), повиновался.
Торнан вразвалочку, не торопясь, направился к нему. Путь его лежал мимо светильника, воткнутого в дубовое корытце с водой железного кованого копья с четырьмя расщепленными зубьями, в которых торчали огарки лучин.
Капитан прошел мимо него, даже не повернувшись в ту сторону, миновал, подойдя почти вплотную к замершему в недвусмысленной позе монаху. Зачем-то оглянулся.
Второй смотрел на него с ненавистью и одновременно – пожалуй что с вожделением. «Ну и крысятник!» – подумал ант.
А жрец, уже сполна ощутивший действие конопляной смолки, запустил руку под сутану, делая недвусмысленные движения. Торнана потянуло блевать.
– Подними балахон, дружок, – распорядился капитан, отвернувшись, – длинный больно.
Слуга повиновался, подбирая полы желтой инквизиторской хламиды. Торнан крякнул, дергая пояс, а потом аккуратно ударил слугу инквизитора ребром ладони ниже левого уха. Рванулся обратно, обеими руками выворачивая витой железный стержень из дубовой подставки. Боль в напряженных мышцах и сухожилиях, сменяющаяся радостным облегчением и ощущением металла в руках – у него есть оружие!
Краем глаза он ловит замершего, как ледяной столб, Саректу, друзей, у которых синхронно отваливаются челюсти – но нет времени ни на инквизитора, ни на освобождение Мариссы и мага – нужно разделаться со вторым слугой.
Увы! Тот не кидается на Торнана, и не пытается прорваться к двери, и даже не бросается к столу, где лежит, заманчиво блестя, ятаган. Он бросается к окну, похоже, желая вышибить его и предупредить о случившемся стражу.
Чувствуя уже, понимая, что не успевает – на миг, на полмига, но не успевает, – ант откинулся назад и метнул в широкую спину крученый светец. Заостренное навершие ударило слугу между лопаток, когда тому оставалось всего два шага до окна, и тот по инерции полетел вперед.
«Эх!!!» – только и успел обреченно подумать Торнан, когда слуга со всего маху ударился лбом прямо в дубовый переплет и медленно сполз по стене. Видимо, у него был перешиблен хребет.
Успев подумать, что бог его народа все же благоволит к своему отдаленному потомку, Торнан развернулся к уже открывшему рот для крика отцу Саректе и опустил кулак на его темя.
Дальнейшее было совсем просто – схватить первый попавшийся нож, оказавшийся на редкость тупым, перепилить ремни на товарищах, по-прежнему не способных выразить свои чувства в словах. Потом этим же ножом наскоро приколоть заворочавшегося бугая в желтой хламиде и убедиться, что второй мертв. Оттащить бесчувственного Саректу к его хитроумному станку и надежно привязать там, не забыв заткнуть рот. И лишь затем, сунув нож в руку почти пришедшей в себя амазонке, Торнан начал перебирать их барахло, сложенное на рабочем столе у инквизитора, перед этим еще подумав, что нужно попробовать вытащить отсюда Лиэнн, если это, разумеется, окажется возможным.
Через минуту он ощутил настоящий, неподдельный ужас, какого давно не испытывал.
Еще раз перебрал веши, заглянул в ящики…
Его не было. НЕ БЫЛО!!!
Священный жезл отсутствовал.
Торнан еще раз пересмотрел сложенное барахло. Куртка, ятаган, карты, одна из посольских грамот Мариссы, мешочек с деньгами, ее лунный амулет, драгоценности…
Жезла нет как нет.
О, Шэтт!!! И все боги!!! И все собачье дерьмо мира!!! Неужели драгоценная реликвия пропала? И все было зря?!
Совладав с собой, Торнан повернулся к связанному Саректе, вытаскивая изо рта кляп. Пара крепких оплеух привела инквизитора в чувство.
– Значит, так, – произнес капитан, позволив себе несколько секунд наслаждаться выражением лица монаха, сполна осознавшего, что с ним случилось. – Не буду долго трепаться и грозить попусту – у меня к тебе ровно два вопроса. Первый: где жезл Тиамат? Второй: где девчонка?
– Какой жезл? Какая девчонка?! Ты рехнулся, язычник – никакой девки, кроме вот этой дряни, с тобой не было… Или была?! Ну так ищи ее сам, если сумеешь уйти, – Саректа попробовал улыбнуться.
– Повторяю, если ты не понял: где жезл? Отдай его, и умрешь без мучений. Ты ведь сам знаешь, как умирают от пыток.
– Не знаю я никакого жезла, мерзкий дикарь!
Марисса, не совладав с собой, подскочила вплотную и ударила инквизитора со всего маха коленом по яйцам. Тот с полминуты корчился, хватая ртом воздух. Ант подумал, что в чем-чем, а в допросах у воительницы навыка нет никакого: язык и мужские причиндалы – последнее, чем должен заниматься палач.
– Грязные скоты! Рога вырастут, ослиные уши и свиные хвосты, гноем изойдете и будете скакать на четырех костях, яко твари Охримановы! – было первое, что сказал отошедший от болевого шока инквизитор.
