Александр Бушков - Чертова Мельница
Повернув голову, Сварог не увидел ни одного лица, на котором сияла бы радость триумфатора. Все сидели, ссутулившись, понурив головы, равнодушные, отрешенные, безмерно уставшие. Ничего удивительного, в прошлой жизни, когда возвращались, у всех, и у него самого, были точно такие же лица…
Он встал. Чуть пошатываясь, добрался до противоположной стены и через плечо сидящего, даже не поднявшего на него глаз, выглянул в иллюминатор. Виднелся краешек дыры — и там уже не было ни звезд, ни космической черноты, темно-фиолетовое небо светлело, светлело, светлело… становилось густо-синим, светлело… Вот оно что, корабль волокет остатки на землю…
Сварог вернулся на свое место. Он и не заметил, когда меж пальцами появилась зажженная сигарета. Жадно затянулся. Человек напротив, рассеянно, отрешенно шаря по карманам, вытянул кисет и трубку — и справа тоже поднялся табачный дымок. Нашел взглядом Стахора: король привалился затылком к стене, прикрыв глаза, взлохмаченный, лицо, как и у остальных, покрыто словно бы мазками сажи. Сам Сварог наверняка сейчас выглядел не лучше.
Его толкнули локтем в бок — сосед слева протягивал пузатую флягу с выдернутой пробкой. Кивнув в знак благодарности, Сварог поднес горлышко к губам, крепко подозревая, что там не вода —…и убедившись по запаху, что угадал правильно. Проглотил изрядную долю неплохого келимаса, словно воду хлебал. Вернув флягу, закинул голову, прижался затылком к твердым доскам. Кажется, медленно отпускало. Как иногда случается, ему и не верилось, что пришел полный, окончательный успех — в сознание пока что не вмещалось.
Не выдержав в конце концов, он встал, подошел к Вингельту и спросил, кивнув в сторону прозрачного носового колпака:
— Это Изначальные?
За стеклом багровела овальная равнина, покрытая кучами обломков. И тишина.
Вингельт чуть приподнял голову, так, словно ему было тяжело сделать это нехитрое движение. Ответил негромко, устало, без выражения:
— Это седая древность… Невообразимо старая штуковина… Так-то вот…
Он словно отталкивал взглядом, никак не расположен был к разговору. Сварог оставался рядом, хотя и поругивал малость себя за бесцеремонность.
— Вот так просто… — вырвалось у него.
— Ну да, — тем же тусклым голосом ответил предводитель непонятных людей. — В особенности, если готовить это долгие годы…
Он глянул вовсе уж неприязненно, ему больше всего хотелось остаться наедине с собой — и Сварог чуть ли не виновато отошел, уселся на свое место, прижался затылком к стене, закрыл глаза.
Ну что же, с жуткими загадками так иногда и случается — взять хотя бы Хелльстад… Столько несчастий и катаклизмов, столько страшных сказок и печальных баллад, столько книжников ломали головы и в тщетных поисках истины противоречили друг другу… Все оказалось, если рассудить, где-то даже банальным — ни злокозненной магии, ни происков темных сил, ни человеконенавистнических замыслов — всего-навсего боевая летучая машина давным-давно сгинувшей расы из невообразимо далекого прошлого, заблудившееся в тысячелетиях и космических просторах древнее недоразумение, успевшее причинить столько бед и несчастий…
За иллюминатором показалась безмятежная синева.
Глава XXI
…И ОХОТНИК ВЕРНУЛСЯ С ХОЛМОВ
Когда Вингельт распахнул дверь, Сварог вышел третьим. Огляделся. Корабль стоял на опушке пустого леса — по всем приметам, каталаунского — а уардах в ста, на равнине, лежало то, что осталось от Багряной Звезды — огромная овальная платформа толщиной в пару уардов, покрытая грудами черных обломков, над которыми возвышался домик, оставшийся нетронутым. Колпак из багряного сияния уже почти совсем растаял, от него поднимались ввысь струйки бледно-розового дыма и тут же таяли, кое-где обломки чадили.
Все были чумазые, растрепанные, расхристанные, перепачканные черной сажей — как и Сварог наверняка.
— Это не опасно? — спросил он, кивая на бренные останки летучего ужаса.
— Издохшая — ничуть, — спокойно ответил Вингельт. — Иначе я бы не стал… — он оглянулся на своих. — Ребята, поторапливайтесь! Зная упорство и любознательность его величества, сомнений быть не может: как только он доберется до места, откуда сможет отдавать приказы, по нашим следам бросятся все секретные службы, какие у короля найдутся. А их столько, что со счету собьешься…
Ну да, конечно, наступила обычная жизнь с ее сложными реалиями… Откровенно, ничуть не скрываясь, Сварог передвинулся так, чтобы за спиной у него никого не оказалось.
— Это вы зря, — сказал Вингельт. — Никто ничего не замышляет. У нас с вами есть общие цели — настолько, чтобы мы не питали к вам зла, но не настолько, чтобы с вами дружить. Я понимаю — такая уж у вас должность. Мы привыкли, которую тысячу лет ловят, и безуспешно. Так что распрощаемся.
— Почему? — спросил Сварог.
Вингельт ответил, не промедлив:
— Потому что вы не просто земной король, а еще и Высокий Господин Небес. Вот с ними нам решительно не по пути, уж не посетуйте… — он смотрел строго и серьезно. — Ваше величество, можете вы снизойти к небольшой просьбе? Пожалуйста, не трогайте Туарсона. Даю вам честное слово, деревня ни при чем, никто там не знает, кто я такой. Они хорошие люди, бесхитростные…
«Удачное словцо подобрали, сударь, — подумал Сварог. Вот уж воистину бесхитростные. Особенно кроха по имени Бетта…»
— Спасибо, что вовремя сказали, — бросил он с неприкрытым сарказмом. — А то я уж было собирался выжечь деревню дотла по своему всегдашнему обыкновению… Не трону я ваш Туарсон, успокойтесь. Вряд ли вы там еще покажетесь. Но искать я вас буду, уж не посетуйте, должность такая, вы совершенно правы. Я верю, что вы не замышляете никаких заговоров, но не в том дело…
— Я понимаю, — сказал Вингельт. — Могу я дать вашему величеству добрый совет? Не тратьте понапрасну силы. Опыт у нас богатейший, так что ничего не получится…
— Вы полагаете? — прищурился Сварог. — А вот сдается мне, что и вы оставляете следочки… — он кивнул в сторону корабля. — После того, что я там увидел, никаких сомнений: тот человек, что продал Тагарону чертежи некоего движителя, был из ваших. Вот только наплевал на некие идеалы и пленился прозаическим звоном золота…
— Бывает, — без раздражения кивнул Вингельт. — Разве я говорил, что мы совершенны? Однако могу вас заверить, меры давно приняты, и никакого следочка не осталось…
— Но мы могли бы…
Вингельт произнес мягко:
