Юрий Никитин - Мрак
С вялым интересом Мрак обнаружил, что слишком часто перед ним мелькает знакомое лицо, но то ли давно не бритое, то ли с зачатками кудрявой бороды. С трудом вспомнил, что с этим человеком связано какое-то бегство, скитания.
— Гонта, — прошептал он.
Человек счастливо рассмеялся:
— Узнал, наконец? Ну, ты возвращаешься к людям.
Мрак покачал головой, но смолчал. Гонте не понять, что если вернуться к ним, то он будет меньше общаться с Нею.
Гонта исчез, появились другие люди. Мрак ощутил, что его переодели, повели. Потом перед ним появился стол, еда, серебряные кубки, чаши, чары. Так как же безучастно он пил и ел, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. А потом в сознание прорезался голос:
— Светлана?.. Светлана вряд ли пригласит. Это дело рук Додона. А еще скорее — постельничего Кажана. Это еще тот подлец! Да и Руцкарь совсем сподлился... Светлана в стороне.
Это волшебное имя осветило темный мир, в котором он находился. Из нереальности выступили лица, люди, столы, стены, он ощутил запахи, услышал голоса, смех, разговоры. Он находился в просторной палате. Стены из старого камня, воздух пропитан запахами еды, вина, сгорающей смолы. Справа Гонта, непривычный с порослью на щеках, слева Медея. Теперь она сменила жемчужные нити ожерелья на три ряда крупных бриллиантов. Они блистали предостерегающе, как броня, и Медея была в них похожа на крупную бойцовскую собаку.
Оба наперебой подкладывали ему в блюдо еду, а когда он безучастно отводил взор, слуги уносили, и Гонта, соревнуясь с Медеей, клал ему то куриную ногу, то лопатку молочного поросенка, то жареных перепелов.
Мрак взял в руки ломоть мяса, первые за долгие дни ощутил во рту какой-то вкус.
— Светлана? — переспросил он и сам не узнал свой охрипший глухой голос. — Что с нею?
Гонта подпрыгнул, едва не опрокинув стол. Глаза стали круглыми:
— Мрак?.. Ты возвращаешься?
— Я и был здесь, — ответил Мрак хмуро. Голос звучал чужим и мертвым. — Что со Светланой?
— Ты был здесь, но душа твоя витала вдалеке... — ответил Гонта торопливо, спеша держать Мрака в разговоре, — со Светланой все в порядке. Вышла замуж, они счастливы. Так говорят. Просто из Куявы к нам прислали гонца.
— А-а, — сказал Мрак равнодушно и снова начал погружаться в свой мир, когда услышал голос Медеи:
— Это не Светлана... Она слишком умна, чтобы пойти на такое простое решение. Да и не подлая же, как мне кажется. Додон, а то и постельничий придумали звать в гости.
За столом раздался смех. Мрак огляделся. Здоровые мужики гоготали, поднимали кубки, звонко чокались их выпуклыми боками, пили, смеялись снова. Похоже, все приглашение от царя считали дурацким.
— В гости? — переспросил он. — Светлана зовет нас в гости?
Гонта и Медея переглянулись. Гонта сказал торопливо:
— Не Светлана! Додон прислал гонца. Но Додон сам не додумается. Это могла придумать Светлана, либо Кажан, ныне главный постельничий. Ведь только мы остались у Куявы как бельмо на глазу. Прирезать нас, и весь этот край снова перейдет в руки Додона.
— А разве сейчас...
Гонта поморщился:
— Эти земли и сейчас куявские. Они принадлежали Волку, но Додон вынужден был отдать Медее за ее неоценимую... я бы так не сказал, но Додон — известный дурак... за ее помощь при борьбе с Волком. Ты сам к этому принудил Додона, не припоминаешь? Правда, и Додон сообразил, что одним ударом убивает двух зайцев. Наследники Горного Волка, буде объявятся, должны будут драться с Медеей, а второе, что сама Медея теперь привязана к месту как коза к забору...
Медея громко фыркнула. Взглядом она растерла вожака разбойников по стенам.
— Ее не надо искать по степи, — продолжил Гонта злорадно. — Теперь сидит аки красна девица у окошка. Во дворе куры гребутся в мусоре, свиньи роют ямы, кабан посреди лужи... Словом, жизнь как у любой боярыни. Приходи и бери голыми руками. Ну, пусть не голыми, но с неуловимостью поляниц покончено.
Голос Гонты начал обрастать интонациями, оттенками. Мрак яснее различал запахи, свою тяжесть, уловил аромат от роскошного тела Медеи, даже смутно удивился, что сменила притирания на более знойные.
Медея снова фыркнула. Ее руки деловито накладывали еду на блюдо Мрака. Когда он взял вторую лапу поросенка, царица поляниц даже дыхание задержала. Мрак скосил глаза, Медея наблюдала за ним с жадным ожиданием и надеждой.
— И что же он хочет? — спросил Мрак. — Все в его руках. Даже Медея.
— Я не была ни в чьих руках, — ответила Медея резко. Добавила уже спокойнее. — Без своего желания, разумеется.
Гонта воскликнул так торопливо, что Мрак наконец понял почему друг даже захлебывается словами. Спешит удержать его интерес, не дать вернуться в мир грез, в котором он и Светлана живут вместе, любят и спорят:
— Мрак! Ты же знаешь Медею. И я знаю. Но к несчастью, знают и другие. Разве же она долго сможет жить-поживать да глядеть как дура из окошка? Явно уже плетет сети, как устранить Додона, захватить власть в Куявии, перебить под корень все боярство, собрать войско и пойти войной на Артанию и Славию, дабы поработить всех мужиков, самых смазливых отобрать для своих нужд, наверное, немалых, а остальных...
От Медеи пошла такая волна ярости, что Мрак ощутил мурашки по коже. Но царица смолчала, заботливо наливала в кубки вино. Отроки дергались у стены, царица ухаживает за гостем собственноручно, выказывает особое уважение.
— И что же?
— Если мы поверим Додону и явимся на пир, то таких редкостных дурней сразу прирежут как баранов на заднем дворе. Еще и посмеются. Мол, таких еще не видывали. Им закинули червячка просто так, не думали, не гадали, что кто-то клюнет!
Запахи распадались на оттенки. Звуки тоже стали богаче, ярче, насыщеннее. Только теперь удивился, видя как сверкают глазами Медея и Гонта. Они и раньше готовы были вцепиться друг другу в глотки. Так что свело их сейчас за одним столом?
Кто-то произнес вполголоса:
— Ребята... Он вроде бы видит нас!
Мрак ощутил устремленные на него взоры. Люди переставали жевать, их кубки останавливались возле губ, а глаза поворачивались в его сторону.
Гонта делал им отчаянные знаки. Кто догадался, поспешно ронял взор, другие еще пялились с жестоким любопытством. Медея, что-то уловив женским чутьем, сказала торопливо:
— Светлана бы не стала... Светлана чуткая и добрая...
Ее глаза торопливо обшаривали его лицо. Гонта прервал себя на полуслове, обернулся. На лице был надежда.
— Что... он в самом деле?
— Светлана, — произнесла Медея раздельно. — Светлана — самая красивая и самая чистая на белом свете... Светлана — самая... Давай, Гонта, у тебя лучше язык подвешен. Он выныривает, когда слышит имя царевны!
