Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!
Здесь, в обители, его сочли за дворянина. Капитан не стал разубеждать людей Антары, потому что дворянам разрешалось оставлять при себе шпаги (пришлось, правда, поклясться именем богини, что в обители клинок не будет обнажен). Прочее оружие было сдано на хранение в кладовые. И придется махнуть рукой на потерю, что уж теперь…
Небоходы стояли под окном Литы, стараясь держаться в тени бревенчатой стены: луна высвечивала и сверкающий снег, и серный силуэт дерева с привязанным к ветви гонгом, и угол конюшни.
— Вроде тихо, — сдвинул брови Дик. — Должны бы уже уснуть. Филин, пошел. Только без шума.
Илв азартно оскалился. Сейчас на глазах у него не было черной повязки, лунный свет был для него любимым и родным. Он выпустил когти и полез по стене легко, без усилий, словно шел по утоптанной тропке.
* * *Лита встрепенулась.
Она услышала приближение Филина только потому, что хотела услышать. Девушка была одета. Да, еще недавно под сонным, но строгим взглядом Модесты диль Каракелли пленница разделась и натянула холщовую ночную сорочку. Но едва с кровати надзирательницы донеслось размеренное сопение, как девушка выскользнула из-под одеяла и в темноте оделась.
Лита не вздрогнула, когда ставни распахнулись, в комнату хлынул лунный свет и гибко перетекло тело, похожее на звериное. Какой там зверь! Уж друга с «Миранды» она всегда узнает!
Илв метнулся к кровати, на которой спала сеора Каракелли, постоял над спящей женщиной, вслушиваясь в дыхание. Потом обернулся к Лите:
— Прыгай. Я поймаю.
И канул в лунный оконный проем.
Лита не колебалась ни секунды. Она бросилась навстречу свету луны, навстречу холодному чистому воздуху, навстречу свободе. Даже не подумала о том, что босая (ее обувь сеора Модеста заперла в сундук).
Прыгнуть? Да пожалуйста! Илв уже однажды ловил ее на лету!
Поймал и сейчас. Не успел он выпустить свою добычу из рук, как Отец ловко натянул ей на босые ножки валенки. Боцман стоял рядом, держа наготове тулуп.
— Хорошо вышло, тихо, — сказал капитан. — Сейчас уйдем, до утра не хватятся, шуму не будет.
— Шум будет, — спокойно сказал Филин. — Дом горит.
— То есть как? — не понял Бенц.
— Изнутри горит, — уточнил илв. — Запах и треск.
Небоходы тревожно переглянулись. Лита замерла с одной рукой в рукаве тулупа.
— Кто-нибудь свечу опрокинул… — негромко начал Хаанс.
— …с сонных глаз, — горько закончил Отец. — Сгорят во сне, а грех на мне будет.
— Ну-ка, боцман, высади дверь, — приказал Дик.
Боцман приложился плечом к двери. Но дома в обители строили на редкость крепко.
— Уходим? — неуверенно спросил Хаанс.
Лита рывком надела тулуп на плечи.
Сейчас они уйдут. А Каракелли сгорят заживо.
Эти нелепые люди, мечтавшие, что их потомство будет править миром.
Да, они втянули Литу в беду. Но такая ужасная смерть…
Сеорета диль Фьорро метнулась к дереву, схватила колотушку и принялась отчаянно бить в гонг.
* * *Что-что, а подниматься по тревоге обитель умела!
Вроде бы только что вокруг была безлюдная и безмолвная ночь — а вот уже кишит человеческий муравейник, да все бодрые, словно не спали только что. Разве что тулупы наспех наброшены да подпоясаны кое-как…
— Ставни ломайте! Вытаскивайте людей!
— Ветер на конюшню! Перекинет искры на крышу!
— Лошадей выводите!
Составилась цепочка с ведрами.
На доме уже загорелась крыша, но смельчаки, забравшись в окна, вытащили сонных наемников и их командира. Илв Филин, вскарабкавшись по стене, выволок наружу Модесту диль Каракелли и бросил на растянутое внизу одеяло.
По сугробам плясали багровые отсветы огня. Ржали испуганные кони, которых вывели из конюшни.
— Пора уходить, — негромко сказал капитан Бенц. — Тут и без нас управятся.
И тут над толпой пронесся крик:
— Это сумасшедшая подожгла!
— А сама где?
— Сгорела!
— Какое там сгорела! Вот же она! Держи ее, люди добрые!
Люди Антары привыкли действовать слаженно. Услышали что-то вроде приказа — и окружили испуганную Литу.
Но и команда «Миранды» — не стая воробьев. Первый, кто положил девушке руку на плечо, полетел кубарем по снегу от тяжелого боцманского кулака.
И началась лихая потасовка!
Охранники похватались за длинные ножи — и нарвались на Бенца. Да, он клялся не обнажать шпагу в обители, но она и в ножнах — неплохое оружие. Капитан лупил по рукам, сжимающим ножи, обезоруживал, держал на расстоянии.
Бородатый здоровяк, подобравшись сзади, поймал Дика в захват, зажал локтем горло.
Лита в отчаянии дернула колотушку от гонга, сорвала ее с веревки и врезала бородачу по голове. Крепко врезала! Не будь на мужчине меховой шапки, тут бы и лег, в сугробе. А так — лишь ослабил хватку. И капитан вырвался.
А бородач, словно забыв о своем противнике, обернулся и двинулся на растерявшуюся девушку.
Но тут между ним и Литой возникла щуплая фигурка Отца. Старик взмахнул рукой — и бородач с воем закрыл лицо ладонями.
— Чем ты его? — крикнула Лита.
— Табак в глаза… Бежим, девочка!
Дик прикрывал их отступление по сугробам. Боцман замешкался: возле конюшни стояла телега, Хаанс принялся выламывать из нее оглоблю. Руки требовали оружия.
Боцман рисковал: оглобля не поддалась сразу, а его «труды» были замечены. Кто-то закричал, указывая на него пальцем. Еще мгновение, и вся толпа кинулась бы вязать руки леташу.
Но тут илв завыл по-волчьи, пал на четвереньки и помчался мимо выпущенных из конюшни лошадей. Испуганные лошади бросились на толпу, смяли и разогнали ее.
Боцман без помехи выдернул оглоблю, вскинул на плечо и побежал следом за отступающими друзьями.
10
Люди, узревшие чудо,
Смотрели тревожно во тьму.
Г. У. ЛонгфеллоИх настигли у частокола и прижали к сторожевой башне.
Хмурый боцман с оглоблей в руках не подпускал к небоходам никого из людей Антары и сбежавшейся к ним на помощь охраны эрлеты. Дик со шпагой, которую он так и не вынул из ножен, следил, чтоб никто не попытался, отвлекая Хаанса, проскочить мимо оглобли. Илв шипел, как разъяренный кот, и грозил толпе лапами с выпущенными когтями. Лита спряталась за спиной старого погонщика, а тот покачивал на руке суковатое полено, на бегу выхваченное из поленницы у кухни.
Люди Антары не спешили нападать. Окружили беглецов, не давали скрыться, но сами в атаку не шли.
Сеор Зиберто, с пеленой недавнего сна в покрасневших глазах, потребовал, чтобы ему вернули пистолеты — он сам расправится с негодяями, похитившими его больную родственницу.
