Андре Олдмен - Щит Агибалла
Только ничего этого на сей раз не было. Конан-варвар, прокладывающий мне путь, только помянул Крома своего неведомого, щит из рук не выпуская, зеленые сполохи оплели его тело, пыхнули и растаяли, как туман под утренним ветром. И понял я, что тоска и предчувствие беды там, на Тропе Мертвецов, не обманули. Время Ходка ушло, путь в Провал ему отныне заказан, а Агибалл, небожитель неведомый, обратил лик свой на иное человеческое существо…
* * *
– Прощай, белобрысый!
– Прощай и ты, Конан-северянин!
– Видишь, слаб оказался твой Агибалл.
– Слаб или милостив — не нам судить.
– Что делать станешь?
– Не бойся, не пропаду. Деньги у меня есть, есть и невеста, нежная и преданная. Построю усадьбу в долине Лема, обнесу высоким тыном, собак во двор напущу и стану жить, с людьми не знаясь.
– Все еще оотэка покоя не дает?
– Может, и так. Ты свою долю сбудь подальше отсюда. Лучше всего в Заморе, стране воров, тамошние толстосумы падки до зелий неведомых. И упаси тебя Кром возвращаться в Провал. Прощай.
– Прощай и ты, Альбинос. Мир велик, есть что посмотреть, кроме дыры этой затхлой. Смотри, не клади за щеку "лучезарные зерна", люб свою жену слепо, до правды не доискивайся!
Они махнули на прощание друг другу и разошлись, вздымая пыль: Конан-варвар — подошвами потертых сапог, Халар Ходок — босыми, привычными к окольным путям ступнями.
