Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
— Там не огр!
— Ничего, — крикнул я на бегу, — не отчаивайся, еще встретишь себе пару!
Ход вел вниз, потом пошел подниматься, затем без всякой причины резко свернул в сторону. Я начал подозревать, что рыли крупные муравьи, это у них муравейник под землей весь в таких извилистых тоннелях, а пещер великое множество, любой муравейник сразу строится на вырост, он никогда не бывает заполнен даже на десятую часть…
Боудеррия шепнула:
— Тихо! Там кто-то есть!
Впереди в небольшом, строго оформленном зале на пьедестале из темного мрамора высится массивный каменный гроб. Крышка тяжелая, вся в барельефах, похоронен кто-то из очень знатных, края почти срослись, в глаза бросается толстый слой пыли и кисея мертвой паутины.
— Ага, — сказал я, — но пусть лежит спокойно. Маг, как я вижу, крышку поднять не сумел.
— А вы?
— Я все сумею, — ответил я со значением в голосе, — но я, как истый гуманист, полон почтения к усопшим.
— Тогда, — сказала она задиристо, — и маг, может быть, даже не пытался?
— Ну да, — буркнул я. — Тогда он сюда вообще не совался…
Каменный гроб страшно блеснул синим огнем, под пьедесталом раздалось грозное рычание. Я отпрыгнул, а над гробом материализовался сверкающий меч с узким сверкающим клинком, старинной формой эфеса и позолоченной рукоятью.
Он моментально опустился с одной стороны, молниеносно облетел вокруг пьедестала с гробом, словно сторожевой пес, и замер в воздухе напротив меня.
Я сосредоточился и посмотрел сперва тепловым, затем запаховым. Меч все так же висит в воздухе, чуть-чуть подрагивает в нетерпении. Словно ждет команды, что вот-вот последует…
Я на всякий случай отступил, Боудеррия тоже отодвинулась, смотрит с непониманием, как я одеревенел, глаза в кучку, рот приоткрылся, как у дурака на базаре, а я безуспешно шарил тепловым взглядом за мечом и даже вокруг, потом запаховым.
Она даже спросила что-то, но я не услышал, тужился изо всех сил, вызывая в себе еще силы, что могли бы увидеть скрытое… однако меч по-прежнему висит в воздухе сам по себе, за рукоять никто не держит.
— Ну, не знаю, — сказал я с неуверенностью, — если это не галлюцинация…
Она сделала шажок вперед.
— Надо проверить!
— Не сметь, — велел я.
Она неохотно отступила, я вытянул руку с мечом, хотел коснуться кончиком оружия охранника, однако чужой меч дернулся резко и быстро. Звякнул металл, я едва удержал рукоять, пальцы заныли.
Боудеррия сказала ликующе:
— Он дерется!
— Нашла, — проворчал я, — чему радоваться…
Я отступил, меч остался висеть на месте, я приблизился, он тут же ударил по моему клинку. Некоторое время мы фехтовали, незримый противник бьет сильно, но техника бедновата, было бы куда наносить удар, я уже постарался бы ранить в плечо или в бок, а так лишь звон металла, иногда сорвется искра…
Для проверки я попятился, меч остановился в нерешительности, задрожал и повис в воздухе, словно подвешенный на стене в особых крюках.
— Он не хочет драться! — сказала Боудеррия радостно. — Он отступает!
— Просто охраняет, — определил я.
— Не хочет убивать?
— Убьет, — сказал я, — если попрем. А так просто отгоняет.
Я отступил еще, меч вспыхнул и пропал из виду. Выждав, я сделал шаг вперед, клинок материализовался мгновенно, но не ринулся в атаку, для этого, как я понимаю, мне нужно сделать еще шаг.
— Появление, — сказал я, — просто предупреждение. Дескать, ближе подходить не рекомендуется. Думаю, маг мудро послушал. Оружие обладает даром убеждать быстро.
— Может быть, где-то обойти и нам? — предположила она.
— А не будет ли это ущемлением моего достоинства? — спросил я.
Она подумала, покачала головой.
— Меч никто не держит, сэр Ричард.
— Тогда обойдем, — согласился я. — И вообще… может быть, он вообще простолюдин!
Глава 10
Я попятился, начал обходить по широкой дуге, прижимаясь спиной к стене. Меч дрожит, словно получает противоречивые команды, но я все-таки протиснулся через опасную зону, с облегчением перевел дух, когда он исчез.
— Пробуй, — велел я.
Она прижалась к стене спиной и быстро-быстро проскользила на мою сторону. Меч выскользнул из незримости, поблистал лезвием и снова ушел в невидимые ножны.
Боудеррия шумно перевела дух, очутившись со мной рядом.
— Вы так шумно звенели, — сказала она обвиняюще. — Не может быть, чтобы маг вас не почуял!
Я сам дергался, как бы не, но ей ответил с нужной небрежностью:
— Каким образом? Он здесь в чужом городе. Просто удачливый грабитель, который старается понять, что же отыскал.
— Великий Маг… грабитель?
В ее голосе было недоверие, я ответил с высокомерием благородного человека:
— Они все — грабители. Никто из них ничего не достиг своим умом, своими знаниями! Это лишь те, кому повезло в раскопках чуть больше, чем другим…
— Сэр Ричард, — сказала она шокированно.
— Потому все они, — продолжил я обрекающе, — заслуживают смерти!.. Как грабители и осквернители священных могил предков. Великих предков.
Она посмотрела с подозрением на лице.
— Сэр Ричард, это не ваши предки.
— И что? — спросил я с достоинством. — Я за сохранность общечеловеческого наследия! Шлимана — под суд, никто не смеет раскапывать могилы, как бы давно ни захоронили великих… а они все великие, предки. Это культурная ценность, на ней будут зарабатывать деньги!
Она шла за мной и что-то бурчала. Я вышел в другой зал, здесь воздух плотный, как на большой глубине, на стенах испарина, я вздохнул всей грудью и ощутил, что наполнил легкие мелкими капельками взвешенной в воздухе воды.
За спиной загрохотало, каменный пол дрогнул. Я оглянулся, в десяти шагах с потолка опускается массивная стена.
— Назад! — закричал я. — Быстрее!
Она ринулась за мной, стена толстая, идет вниз быстро, я на ходу пригнулся, а Боудеррия красиво упала на бок и эффектно прокатилась по каменным плитам.
Стена с глухим стуком ударилась в пол и, как мне почудилось, с облегчением вздохнула. Боудеррия красиво вскочила, рисуясь гладкими мышцами, потрогала каменные плиты.
— Тараном не пробить, — определила она. — Похоже, о защите все-таки подумал!
Я буркнул:
— Необязательно. Это может срабатывать автоматика.
— Что это?
— Древние хозяева велели защищать жилье, — пояснил я, — самому дому.
— Но ваш Тиларет все же прошел?
— И мы пройдем, — ответил я.
Она проворчала, не желая сдаваться:
