Миллер Лау - Певец Преданий
— Ты… Ты был в моем мире? — крикнул он. — Ты, черт тебя подери, был там!
Взрыв смеха раскатился по залу, вспугнув стаю черных птиц, которые пролетели под сводами пещеры. Талискер пытался заставить себя успокоиться, содрогаясь от ужаса и негодования. Если Заррус убивает навахо, это значит — он использовал врата в пещере Мумии. А выходит, это его, Талискера, вина.
— Проклятое пророчество, — пробормотал он и посмотрел на последнюю из плит. Там лежал молоденький юноша, лет пятнадцати, не более. — Заррус! Я иду! Слышишь, ублюдок?
За одной из колонн Талискер заметил дверной проем и, подбежав к нему, пнул дверь так, что та хрустнула и распахнулась, ударившись о стену. В комнате было сравнительно темно, и Талискер извлек меч, прежде чем идти дальше.
Это была крохотная комнатка, почти лишенная мебели. Лишь деревянная скамья стояла у стены. Внутри царила тьма, однако в щели под дверью в дальней стене виднелась полоска света. Талискер не сомневался — Заррус там, внутри. Он был слегка удивлен, что генерал не послал против него своих тварей и что его укрытие так слабо охраняется. Впрочем, если время вознесения близко, это не имеет значения…
Талискер шагнул в комнату и помедлил, ожидая, пока глаза привыкнут к полутьме. Едва он вошел, высокая фигура поднялась из тени и двинулась — медленно и целенаправленно — прямо к нему.
Это был шард. Вот голубой свет заструился из трещин и разрывов на его теле. И Талискер издал крик отчаяния.
— Нет! Заррус! Заррус, ты… ты… — Он рухнул на колени, и слезы покатились по его щекам. — Я не могу, — выкрикнул он. — Не могу.
У шарда было лицо Сандро.
ГЛАВА 20
Он кажется выше, чем большинство шардов; голубой свет исходит из трещин в искореженной плоти, прорезавших торс и одно из бедер — словно нога была отделена от тела и затем приставлена на место. Он не пытается говорить, и это благо для Талискера; он не сумел бы вынести звука голоса своего лучшего друга. Однако это определенно Сандро, даже смерть не лишила его кожу оливково-золотистого цвета, присущего ей в жизни. Его волосы поредели в последние годы, но он все еще сплетает их в неизменный хвост, спадающий на шею.
В руках Сандро сжимает боевой топор.
«Это не он, — думает Талискер. Он почти кричит про себя, чтобы вознести эту рациональную мысль над хаосом чувств и вопящего от ужаса разума. — На самом деле это вовсе не он. Он уже мертв. Боже, он мертв! Сандро…»
Шард неожиданно улыбается. Может быть, это просто сокращение мышц на мертвом лице. Да только это улыбка Сандро — словно он вот-вот скажет: «Чао, синьорина».
Талискер поднимается с колен и делает непроизвольный шаг назад, к двери. Он хочет сказать что-нибудь, хотя знает: это глупо. Бессмысленно.
— Заррус сделал это с тобой, — шипит он сквозь сжатые зубы. Его горло сжалось, словно кто-то затянул петлю вокруг его шеи, и слова вырываются мучительным хрипом. Слезы текут по лицу, а пальцы все крепче сжимают рукоять меча. — Мне придется убить тебя.
Он ныряет в сторону в тот миг, когда топор врезается в косяк рядом с его плечом. Талискер поражен невероятной скоростью противника. Впрочем, Сандро всегда был удивительно быстр для человека его сложения. Пока Сандро вытаскивает топор, застрявший в косяке, Талискер отступает обратно в залу.
— Давай, Сандро! — кричит он. Сдавленный стон вырывается из горла Талискера, когда он понимает, что друг действительно собирается убить его. Он должен обороняться — иначе не выжить. И ему действительно придется убить Сандро, если он хочет прорваться мимо него. Только тогда он получит возможность заставить Зарруса заплатить…
Шард выходит из комнатки и идет к Талискеру, готовясь нанести следующий удар. Талискер всегда терпеть не мог топоры, полагая, что это неуклюжее, лишенное красоты оружие, и Сандро с ним соглашался. Отчего-то эта мысль успокаивает Талискера. Не Сандро выбирал себе оружие, следовательно… это не он. Это не он!
Талискер увертывается в последний момент, и топор ударяет в колонну, выбивая мраморное крошево. Теперь Дункан стоит прямо перед шардом и должен целить мечом в шею; он знает, что там находится самое уязвимое место. Но Талискер колеблется, чувствуя себя неуютно и неуклюже с мечом в левой руке, он упускает момент, и тварь оказывается рядом. Монстр делает обманный финт левой рукой, в которой держит топор, выкидывает твердый кулак и резко бьет Талискера в ребра. У Дункана сбивается дыхание, он отшатывается к ближайшей плите, его изувеченная рука ударяется о камень, когда он взмахивает ею в попытке обрести равновесие. Волна боли ударяет в плечо. Он оглядывается на плиту, где лежит холодное тело молодого навахо, ярость снова охватывает его. Как кстати! Ярость дает силы…
— Смотри, смотри, что он сделал, Сандро. Я доберусь до него, только позволь мне… — Талискер знает, что увещевать ходячий труп — пусть тот даже когда-то был его другом — бесполезное занятие. И все же это помогает как оправдание самого себя. Как оправдание того, что он обязан сделать.
— Сандро. Это не ты. Я бы никогда… ни за что… — Он уже почти не слышит себя. Поток слов лишь заменяет то, что Сандро понял бы и без них… Талискер делает выпад мечом Туланна и втыкает лезвие в горло шарда, разрывая его яремную вену и магию кетурита. Уничтожает то, что возобладало над телом Алессандро Чаплина.
Прежде чем шард безмолвно падает на пол, голубые лучи начинают пульсировать у него на горле. Талискер отступает, и тут монстр делает конвульсивное движение, пытаясь схватить топор. Удар застает Талискера врасплох, сталь вонзается ему в бедро, к счастью, не задев кость. Рана все же опасна, и кровь хлещет из нее потоком.
Талискер просто стоит и смотрит на тварь, уронив руку с мечом; теплая кровь струится по ноге. Несколько мгновений — и голубой свет скрывает тело. На миг Талискеру кажется, что глаза чудовища вспыхивают разумом, словно старый друг вернулся в свое тело. Да только это невозможно, потому что душа Сандро, как и души прочих потерянных, должна скитаться в «пустоте».
— Черт, черт, черт. Это было слишком просто. Он не сражался со мной как следует. Он был моим другом. — Талискер твердит эту чушь, глядя, как меркнут голубые лучи.
Когда шард исчезает, что-то остается на полу. Талискер убирает меч в ножны и наклоняется, чтобы подобрать вещицу, зная — еще прежде, чем он берет ее в руки, — что это нательный крест Сандро. Он проносил его всю свою жизнь. Талискер сжимает золотой крестик в ладони, и ему кажется, что тот все еще хранит тепло тела друга.
— Заррус! — Талискер запрокидывает голову и выкрикивает это имя во весь голос, распугивая черных птиц и летучих мышей, живущих под сводами зала.
