Флетчер Прэтт - Колодец Единорога
Пришлось немало повозиться, прежде чем удалось воплотить эту затею.
— Нет ли у тебя заклятия, чтобы унять шторм? — обратился к Мелибоэ один из моряков. Тот ответил:
— Если бы я мог унять его, я был бы не чародеем, но Богом!
Последовала беспокойная и почти бессонная ночь. А за нею столь же безрадостный рассвет. По левому борту нырял и раскачивался второй корабль и при нем связка утлых рыбацких суденышек, на одном из которых была сломана мачта, а в борту зияла дыра. Видно, там что-то случилось. А впереди по правому борту свинцово-серые волны с грохотом разбивались обо что-то невидимое, вздымая тучи белоснежной пены. Эйрар вцепился в фальшборт, внимательно вглядываясь.
— Наше счастье, вождь, что мы не прошли на юг и не угодили в объятия этих белых красоток! — мрачно пошутил кто-то из вольных рыбаков. — Там смерть! Это знаменитые рифы в устье Наара!
Да, милосердная судьба в самом деле отвела от них весьма печальную участь. И все равно пришлось им несладко — весь день корабли и шлюпки дрейфовали с голыми мачтами, стеная под ударами волн. На «Драгге» появилась течь. Все, кого еще не свалила морская болезнь, встали к помпам или вычерпывали воду ведерками. Эйрар видел, как с одного из рыбацких судов унесло человека. Он пропал в волнах, успев только вскрикнуть. Брошенная веревка оказалась слишком коротка…
И Эйрар, казалось бы, привыкший к опасностям, почувствовал себя неуютно. Нынче они рисковали и даже жертвовали собой не по доброй воле, не ради своего дела — слепой случай грозил отнять у них жизнь. «Вот вопрос для философа Мелибоэ!» — подумалось ему к исходу второй бессонной ночи. Но Мелибоэ лежал пластом, изнемогая от качки, и Эйрар попробовал было разобраться сам, без его помощи. Однако условия для размышлений были слишком уж неподходящими. Ревел ветер, волны перехлестывали через борта, люди сновали с ведерками и хлопотали у помп в неверных бликах светильников…
К утру, мокрые, с запавшими глазами, голодные (при такой качке никто не решался разжечь огонь в очажке), люди едва держались на ногах. Тут Эйрар заметил, что корабль стал как-то странновато качаться, и встревоженно поспешил к Эрбу:
— Никак новая беда?..
— Нет! — ответил вконец измученный Эрб. — Наоборот, вождь, добрый знак! Видно, нас затащило туда, где морские волны сталкиваются с течением Наара. Может, даже удастся укрыться за западным мысом, хотя до него, верно, неблизко…
С рассветом выяснилось, что Эрб не ошибся. Далеко-далеко, у северного края небес, засинела гора Спанхавид — уж ее-то трудно было с чем-либо спутать. Да и рассвет показался людям чуть более ясным, нежели два предыдущих. Тучи начали рваться, а ветру, похоже, надоело трепать упрямые, так и не сдавшиеся корабли. Он все больше отходил к югу, и вот наконец Эрб решился поднять паруса. Это было сделано, и оживший «Драгг» вновь начал слушаться руля, хоть и мешали рыбацкие лодки, качавшиеся за кормой. Однако мало-помалу они начали удаляться от рифов и скал, таившихся в море у подножия Спанхавида. Герцог Микалегон, управлявший вторым кораблем, вновь блеснул мореходным искусством: там была сломана одна из мачт, но паруса все-таки поставили. Двум кораблям удалось даже сблизиться, и предводители перекинулись словом. Решение было единодушным:
— «Драгг» течет, рыбацкие суда сильно потрепаны, ветер южный — до Джентебби нам не добраться. Поднимемся по Наару да попытаем-ка счастья в Нааросе!
Флотилия двинулась к устью реки. Течение могучего Наара чувствовалось далеко в море. Когда оно немного пригладило неистовые волны, скогалангские лодки оставили канаты и подняли крохотные паруса. Впереди, на высокой скале, уже ясно виднелась нааросская цитадель. Две принцессы вышли на палубу.
— Какие вы прекрасные моряки: справились с таким штормом, — сказала Аргира.
— Когда наконец принесут горячую пищу? — спросила Аурия. — От холодной недолго нажить расстройство желудка…
Теперь корабли двигались быстро: им приходилось идти не столько против течения Наара, сколько поперек, потому что при устье он круто сворачивает на запад, огибая подножие горы. Тот берег Наара, где высится Спанхавид, скалист и опасен, зато на другом, ниже Наароса всего несколько бухт. Обменявшись мнениями, корабельщики направили суда в тихую прибрежную воду и спустили паруса, укрываясь от лишних глаз за деревьями. Но едва только вожди стали советоваться, как все сомнения разрешились сами собой: сверху по реке приползло сторожевое судно, похожее на водяного клопа. Алый треугольник трепетал над его кормой.
Часть катапульт на парусниках разбило волнами, на уцелевших жильные тяги намокли и были негодны в дело. Это, однако, не относилось к лучникам Скогаланга и их оружию, которое они прячут от сырости в чехлах и вообще заботятся о нем, как не всякая мать — о любимом ребенке. Лучники спрятались за фальшбортом и приготовились к бою. Всем остальным велели уйти вниз, долой с глаз. Пусть думают, что на кораблях прибыли мирные гости…
Валькинговский водяной клоп подползал все ближе и ближе. Если бы тамошний предводитель привык самостоятельно рассуждать, он бы наверняка удивился и призадумался, встретив два больших парусника, сопровождаемые тучей мелких скорлупок. Но на сторожевом корабле было не более двадцати человек — а предводители двадцаток в терциях Бриеллы не очень-то приучены думать. Итак, они приближались, ни о чем не подозревая, пока Микалегон не вскочил на ноги и не проревел боевой клич. Тогда они попытались отвернуть назад или прикрыться щитами, но поздно: смертоносный дождь стрел настиг почти всех. А кого не настиг, тех прикончили копья и короткие мечи вольных рыбаков, выскочивших из засады.
Вожди снова собрались на палубе «Драгга»… За плечами была победа; закат поджигал изорванные, быстро летевшие тучи, обещая добрую погоду назавтра.
Сперва говорили в основном мореходы — Микалегон, Эрб и кормчие Скогаланга. Все они сходились во мнении: на Джентебби идти нельзя, даже если переменится ветер. Нужно было чинить сломанную мачту, «Драггу» требовалось килевание для устранения течи, и потом, мелкие шлюпки…
— В общем, вы предлагаете пойти к валькингам в Наарос и сдаться, чтобы спасти свои шкуры! — едва дослушав моряков, взвился Плейандер. — По-моему, здесь смердит трусостью!..
Микалегон зарычал и потянулся к мечу, но Эйрар встал между ними.
— Говори что хочешь, я не буду спорить, — сказал он Плейандеру. — Во имя нашего союза, господин Звездный Воевода, — если мы надумаем поссориться с тобой, мы уж подождем более достойного повода, чем одно случайное слово, брошенное вгорячах. Государь герцог всего лишь сказал, что продолжать плавание невозможно. Можешь называть это трусостью, если больно охота. Но давайте лучше подумаем, а нельзя ли провести их, как тогда в Малом Лектисе? Если постараться?..
