Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)
Дождавшись от Влада еле заметного утвердительного кивка, алхимик решился.
– Готов.
– Ха‑ха‑ха, – радостно откликнулся одноглазый кобольд, – вот и договорились. Подставляй свой бутылёк!
Конечно, в принципе алхимик знал, чего ждать: объяснения Вайниэль были подробными до мельчайших деталей. Но одно дело знать по рассказам, и совсем другое – увидеть собственными глазами. Зрелище серебристого потока, перетекающего из кобольдовского кувшина в принесённую от аптекаря склянку, завораживало без всяких заклинаний: льющийся металл, причем не докрасна раскалённый, как это бывает, например, при выплавке железа, а, наоборот, отдающий ледяным холодом! Текучий, струящийся и рассыпающийся на дне сосуда мельчайшими неуловимыми шариками, которые в следующее же мгновение снова сливаются в единую округлую массу… Даже привычные к работам с "обманным серебром" помощники Хайека не удержались и поднялись со своих мест, чтобы полюбоваться его течением. Во все глаза смотрел и Зборовский, хотя и не теряя осторожности и подозрительности. А залюбовавшийся на текущий металл Юрай едва не упустил момент, когда надо было остановить кобольда. Но всё‑таки успел в последний момент опомниться:
– Стоп‑стоп‑стоп, хозяин! Только до середины, не больше.
– А чего ж так? Плата от расхода не зависит! – усмехнулся Хайек, но тем не менее послушно приподнял и отставил свой кувшин, оставив юраеву склянку заполненной чуть больше чем наполовину. – Вот тебе твой металл, которого нет.
В смрадном и тяжелом воздухе тут же стало еще одним металлом больше: это был тот металл, которым зазвенел голос кобольда.
– Внемли истинному имени сего текучего металла: зовется он…
Хайек вдохнул поглубже и повторил еще раз, выделяя ударениями каждое слово, словно забивая гвозди в доску или ударяя зубилом по камню:
– Зовется он на истинном наречии… ртуть.
Раскатистое "ррр" и почти свистящее "ттть" приглушенным и наводящим ужас эхом отдались от стен пещеры. Но еще большим ужасом отозвалась в голове та цена, которую назвал своими последними словами хозяин пещеры и властелин ртути:
– А заплатишь ты за него… девством своей великой княжны!
И он снова захохотал, но на сей раз уже не хрипло, а громогласно, едва ли не заклиная. Или – словно произнося смертный приговор.
– Тем самым, которого нет!!!
31. В столицах и на окраинах
Неожиданный визит высокого чжэнгойского гостя пришелся совершенно некстати. Дел у Клариссы и без того было по самое "не могу" – столько сумел наворотить за сравнительно недолгий срок своего пребывания на посту верховного мага её предшественник, Вачи Сальве. И что самое печальное, не по злому умыслу ведь наворотил, а исключительно по причине собственной бестолковости и самоуверенности, каковые князь Ренне поначалу счел было за деятельность и мастерство. О чем монарх, кстати, впоследствии успел пожалеть не раз и не два. "Вот уж действительно, – мысленно вздохнула верховная волшебница, – недаром в народе говорят, что услужливый дурак опаснее врага!"
Главной задачей её предприимчивого предшественника было, судя по всему, произвести впечатление на правителя: лорд Сальве старательно вкладывал магическое воздействие не там, где оно более всего требовалось, а прежде всего там, где оказалось бы наиболее заметным. Ну зачем, спрашивается, нужно было посредством заклинаний заделывать трещины в стенах княжеского дворца, и уж тем более столешницу парадного обеденного стола? Пара каменщиков и умелый столяр вполне справились бы с такой мелочью безо всякого волшебства. Любому понятно, что никакой запас магической силы не безграничен, да и насыщать ею пространство можно только до определенного предела. Вот и трещала по швам защита монарших персон от дальновидения, теряли за считанные дни силу приготовляемые в обсерватории амулеты, а маги всех остальных городов Энграма, кроме столицы да еще разве что Эгедвереша, оставались и без помощи, и без присмотра. И все ради того, чтобы пусть пыль в глаза их высочествам! А разгребать эти завалы приходилось теперь ей, Клариссе.
Так что можно повторить еще раз: неотложных дел и забот у графини Мейвенберг оставалось выше крыши. Надо ведь и повседневной рутиной заниматься, и за помощниками и младшими магами прислеживать, а тут еще у Энцилии д'Эрве – ее гордости и надежды, а с некоторых пор уже и ближайшей помощницы – постоянно какие‑то проблемы возникают: то с его высочеством, то с настоятелем "темного" храма…
– Простите, экселенц. Спрашивая о свежем пополнении в наших рядах, вы имели в виду леди Энцилию?
Нгуен, а если уж совсем официально, то его сиятельство Нгуен Эффенди, верховный маг и волшебник империи Чжэн‑Го, свалился на голову донельзя замотанной волшебницы совершенно непредвиденно и был поначалу воспринят ею исключительно как досадная надоедливая помеха, от которой, к превеликому сожалению, никак нельзя отмахнуться. Эдакий жужжащий чжэнский шершень, причём превосходящий ее саму по магическому рангу (ну как же, несменяемый член Коллегии), да в придачу к тому еще и состоящий в прекрасных отношениях с великим князем. Вот же принесла нелегкая! Впрочем, через несколько минут, успокоившись, Кларисса решила, что чему быть, того не миновать, и – так уж и быть – ради высокого гостя отложила на завтра все намеченные было дела. Не сказать, чтобы она была напрямую обязана Эффенди своим нынешним высоким положением, но определенную роль в ее назначении он все же сыграл, и ей не хотелось бы показаться неблагодарной.
Зато теперь, когда день вплотную приблизился к вечеру, а все положенные по протоколу телодвижения уже проделаны – и обзорная экскурсия по Обсерватории с посещением всех сколько‑нибудь значимых отделений, и торжественный обед во дворцовых апартаментах Конклава, и встреча с учениками и помощниками – вот теперь можно было и позволить себе слегка расслабиться за парой бокалов вина в приятной компании коллеги‑мага. Тем более, что тем для разговора хватало с избытком. Несмотря на прежнее, достаточно долгое пребывание сегодняшней графини Мейвенберг при дворе в ранге Высокой Волшебницы и на её успевший уже поднакопиться опыт полновластного управления всеми магическими делами Великого Княжества, многое всё же оставалось непроясненным: и её собственная роль в Конклаве, на шаг позади "большой пятерки", и нынешняя степень влияния архимага на князя Ренне… Но особенно интересовали волшебницу планы Нгуена в отношении Юрая и отведенная тому роль в интриге чжэнгойского чародея. А в том, что это именно преследующая какие‑то тайные цели интрига, Кларисса не сомневалась ни минуты: от нее не ускользнуло ни то, насколько умело уговорил Эффенди великого князя разыскать и вытащить из безвестности вестенландского изгнанника, ни самолично изъятое арихимагом из архива ученическое кольцо Юрая. И поэтому глава Обсерватории тотчас же сделала стойку, когда хитрый южанин как бы невзначай подвел разговор к тому, чем занимается сейчас её подопечная. (Родители самой Клариссы происходили из Алтан‑Абая далеко на севере Чжэн‑Го, который славился простодушием своих обитателей, и поэтому для нее Нгуен, выходец из самòй столицы, раз и навсегда оставался именно что "хитроумным южанином", а в минуты раздражения – так и вовсе даже "хитрозадым", не сказать грубее).
![Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]](/uploads/posts/books/75683/75683.jpg)
