Джезебел Морган - За третьей гранью
Я машинально кивнула, смахивая со стола крошки и убирая посуду. Настю снова погнали за водой, и чтобы единственной не сидеть без дела, я пыталась помочь по мелочи, надеясь, что не сильно мешаю. Такое впечатление у меня появилось после того, как Любава, отговариваясь тем, что я гостья, попыталась выхватить у меня из рук блюдо с хлебом, которое я и так не знала куда приткнуть, и насильно усадить на лавку. Я никогда особым трудоголизмом не отличалась, но сейчас бездельничать мне было от чего-то очень противно.
Вернувшаяся волхида играючи держала расписное коромысло с покачивающимися полными вёдрами, но знахарка всё равно помогла ей вылить воду в кадушку, вытащенную на середину комнаты. Аккуратно повесив коромысло на стену, Настя воровато огляделась и, заметив, что Любава отвернулась, быстро смылась, пока её ещё чем-нибудь не озадачили. Травница с умиротворённой улыбкой начала полоскать тарелки в речной воде. Искоса взглянув на меня, она недовольно поджала губы. Я нагло усмехнулась, понимая, что она никуда меня не выгонит.
– Сегодня к портному схожу, пусть одёжки тебе нормальной подберёт, – пообещала она. – До колдовской ночи тебе точно у нас жить, а там уж видно будет, как медяк ляжет, да как боги скажут…
Я согласно прикрыла глаза, едва не застонав. Я же в такой жаре не доживу до это ночи колдовской! Хотя, можно трав пособирать, чистых, а не отравленных благами современной цивилизации.
Размечтавшись о пополнении своего гербария, я не заметила, как травница начала мурлыкать себе под нос незамысловатую песенку. От нечего делать я прислушалась к тихим и мягким словам странной песни:
Я смотрю в темноту, Там вдали есть огонь. В тишине слышу звук, Воспевающий боль.
Воспевается страх, В тишине за полночь. Развевается прах И уносится прочь.
Я стою в тишине, За спиной темнота, Всё погибло во мне, И в душе пустота.
Ухожу в никуда, Неизвестность неся. Смерть за мною идёт По лесам и весям.
Не узнает никто, Как погибла звезда. Не увидит никто, Что ушло в никуда.
Исчезает в глазах Уходящая ночь. Обернувшись назад, Унесу смерть я прочь.
И распустится свет, Как лилейный цветок. В темноте белый свет, Словно жизни исток.
Но в душе не поёт Птицы утренней трель. Впереди меня ждёт Лишь подруга-метель.
Я прикусила губу и отвернулась. Вряд ли Любава хотела этой песенкой обидеть меня. Просто мне надо стать менее мнительной.
(1 Волхида – дочь человеческой ведьмы и духа природа, обладает колдовской силой, основанной на потустороннем знании трав и земли).
Хель
Смех, конечно, лучшее лекарство. Но не при поносе.
Из личного опыта доктора.
Мы сидели в рубке управления, как мыши под веником. То есть боялись пошевелиться, но шёпотом переругивались (Рейдж и капитан) или тихонько хныкали, жалея себя (это уже я). И внимательно прислушивались к зловещему скрежету и лязгу. По заверениям капитана, которого звали Крис, там всего лишь пытались открыть люк аварийного выхода. К нему вёл короткий коридор из капитанской рубки, и попасть снаружи через этот люк внутрь корабля можно только через рубку. Что нас совсем не радовало.
Мрачная Рейдж нарезала круги по комнате, неразборчиво шипя себе под нос, как я догадываюсь, не дифирамбы неизвестным. Крис пытался достучаться до высшего разума – бортового компьютера, подключив к нему аккумуляторы от карманного экранчика. Я, конечно, никогда не была техническим гением, но как-то догадывалась, что четыре маленьких серебристых шарика не смогут обеспечить работу «высшего разума» хотя бы на пол-минуты.
Я худо-бедно притерпелась к слабому и далёкому сиянию звёзд за окном, дававшему жалкие крохи света и не позволяющие погрузиться звездолёту в абсолютную тьму.
– Ничего, как только до них доберутся мои дубли… – мстительно прошипел Крис, в раздражении пиная пульт управления.
– То ничего не будет, – цинично подытожила Рейдж и поспешила уточнить. – То есть будет. Очень плохо. Твоим дублям. Без твоего приказа эти шкафы ничего не смогут сделать. Извилин в голове не хватит.
Крис громко выругался, признавая правоту ликвидатора и совсем позабыв о конспирации. Моё заклинание ещё действовало, и я первая слышала уверенные шаги, гулко разносящиеся по коридору, и немного приглушённые голоса людей.
– Слышите? – трагическим шёпотом спросила я. Ребята временно прекратили переругиваться, выясняя будет ли нам плохо, и если да, то как именно. Рейдж осторожно подкралась ко мне и внимательно прислушалась.
– Ничего, – спустя несколько секунд покачала головой она. – Тебе, наверное, показалось.
Я прикусила язык, вспоминая, что даже самый хороший слух не сравнится с магически обострённым. Впрочем, скоро слышно стало всем.
Тайная дверь, не снабжённая надписью «аварийный выход», скрывалась под серой панелью, которыми была обшита изнутри рубка. И теперь кто-то пытался эту дверь взломать. Естественно, что никаких навороченных замков, во много раз усложнявших процесс открывания и превращавших взлом в увлекательную головоломку, на ней не было. Действительно, зачем? Дверью должны были воспользоваться только в крайнем случае, когда не до набирания десятизначного кода, поворота ручки ровно на семьдесят шесть градусов и нажатия незаметной на фоне панелей кнопочки.
Дверь отрывалась элементарно. Только вот открывалась она внутрь рубки, и к распахиванию из коридора не была предназначена – мешала металлическая панель.
Мы переглянулись, и начали дружно баррикадировать её всем, что попадалась нам под руку. Крис даже попытался пульт управления придвинуть, но у него ничего не вышло. А так как вся обстановка в комнате ограничивалась только этим самым пультом, тремя нашими стульями и хлипким стеклянным столиком с блестящей статуэткой, собранной словно из лишних запчастей, то и баррикада вышла не слишком внушительной.
Рейдж уже во весь голос завернула замысловатое ругательство, поминая в нём Криса, не додумавшегося обставить рубку чем-нибудь более тяжёлым, его родственников и родственников незваных гостей. Сосредоточенная возня за дверью на несколько мгновений стихла, словно люди за ней увлечённо прислушивались к ругательству, а потом оттуда раздался не шибко уверенный мужской голос:
– Рейдж? Девушка подпрыгнула от удивления и радостно завопила:
– Ларк? Твою мать, ты что тут делаешь?!
– Тебя спасаю, любовь моя! – не менее радостно воскликнул искомый субъект. Рейдж не высказала бурной радости от такой формулировки и, набрав в лёгкие побольше воздуха, заорала, в красках расписывая, какой он идиот, что накурился перед таким важным делом, как вытаскивание её сиятельства Рейдж из загребущих рук эсбешников. Чтоб этот счастливый миг поскорее настал, она даже начала расшвыривать баррикаду. Крис застыл соляным столбом, не зная, то ли облегчённо переводить дух в надежде договориться с гостями, то ли спешить заныкаться куда подальше, учитывая, что на этом звездолёте мы присутствуем в качестве заложников, и он только что силой склонял Рейдж к сотрудничеству. А я пристроилась в сторонке, заняв удобную наблюдательную позицию и, ожидая гарантированный балаган, тихонько хихикала. Судя по комментариям ликвидатора, с нашим неведомым спасителем Рейдж находилась в довольно странных отношениях.
