Владимир Перемолотов - Талисман власти
— Пока нет. Просто представил себе, как бы ты шел, если бы солнце нам в лицо светило…
— Ты не думай, а вперед смотри.
— А все-таки?
— Как надо, так бы и шел… Сейчас лбом треснешься.
Так и получилось.
Дорогу дальше преграждал выступ. Карниз, по которому они шли, огибал его и исчезал в неизвестности. Рядом с ними стояла еще одна скала. Они стояли почти вплотную друг к другу. Из разделял какой-нибудь пяток шагов, но в их положении это было безразлично, что пять шагов, что пять тысяч. Перепрыгнуть туда они не могли.
— Не перепрыгнем, — сказал Избор.
— А надо ли нам туда? — спросил Исин.
— Пока не знаю, — ответил Избор. — Может быть и нужно… Сейчас посмотрим…
Он передал мешок Гавриле и осторожно развернулся. Теперь воевода стоял лицом к стене. Медленно, пядь за пядью он дошел до выступа. Прижимаясь всем телом к стене, он осторожно заглянул за выступ. Продолжения карниза там не было, а по земле внизу струилась та же грязь, что и под ними. Поток огибал скалу с двух сторон. Избор вернулся к друзьям и обрадовал их.
— Все-таки нам туда нужно. Дороги дальше нет. Идти некуда.
— А внизу?
— Та же грязь, что и везде.
Гаврила недолго молчал.
— Что ж. Делать нечего. Надо перебираться…
— Если еще скажешь, как, то цены тебе не будет ни в серебре, ни в золоте, ни в кунах, ни в саркинозских динариях.
Гаврила словно и не слышал того, что сказал Избор.
— Надо перебираться, пока нас сверху камнями не закидали.
Словно в ответ на его слова сверху скатился камень. Они замерли, надеясь, что это случайность, но следом скатился другой.
— Видишь, и ждать не пришлось, — заметил, озираясь Избор. Он все еще стоял лицом к стене и теперь прикидывал, как ему повернуться. Его хладнокровие в первую очередь объяснялось тем, что они еще не вышли из-под козырька.
У них не было ни веревки, ни шестов, что бы наладить какой-нибудь мост, но даже если б все это было, то как распорядиться всем этим на узком карнизе, под камнями, что непрерывно летели сверху? Старички наверху работали на совесть — камни, то большие, то маленькие падали то слева, то справа.
— Стараются, — сказал в полголоса Исин.
— Выслуживаются, — поправил его Гаврила. — Ничего. Это не страшно. Это все мелочь.
Закатив глаза наверх, Исин смотрел как камни, словно тяжелые дождевые капли, срываются вниз и пропадают у них под ногами. До них было всего ничего — один или два шага.
Глава 46
Мысли о том, что вот такой камешек попадает в голову и увлекает за собой в грязные жернова селевого потока заставила Исина поежится. На верхушке скалы, что по-прежнему стояла перед ними, торчал другой камень — ладный, окатанный ветром и отмытый дождями. Такой и на могиле иметь не стыдно.
— Лучше уж под тот попасть, — сказал он, кивая на него.
Гаврила посмотрел на него, потом под ноги.
— Если б они его на нас скатили, то я им спасибо сказал.
Исин взгромоздил брови горкой.
— Жить надоело? Нас же расплющит!
— Что вы там? — спросил Избор.
— Гавриле жить надоело, — сказал Исин. — Хочется ему, что бы нас камнем придавило.
— Не придавит, — твердо сказал Гаврила. — Если он скатится, то как раз закупорит щель, что между нами и той скалой. Он бы стал нашим мостом!
Избор посмотрел наверх. Мысль показалась ему здравой, тем более, что камень торчал на вершине и вроде ничем не удерживался. Конечно, это было не так, но с их стороны все казалось простым. Дело было за малым. Нужно только было стоя тут, заставить его скатится сюда…
Избор посмотрел под ноги, но ничего там не нашел. Камни он сбросил, когда ходил туда сюда, да и смешно было надеяться сбить эту огромную глыбу той мелочью, которая была у них в руках: мечами, клещами, да подарком колдуна Мури — кувшином с мертвой водой. Кувшин, правда, мог оказаться полезным, но это на самый крайний случай. Правда, у них было и еще кое-что…. Он наморщил лоб, хотел почесаться, но вовремя остановился. «А может быть Гаврила?» — подумал воевода, глядя на руку, вцепившуюся в камень рядом с его рукой. Воевода перевел взгляд на Гаврилу.
— Ну, давай тогда…
— Чего тебе? — спросил Гаврила.
— Сшиби ее. Зря, что ли силу нагуливал?
Гаврила, прищурившись осмотрел камень, и с некоторым колебанием отказался.
— Нет. Не получится.
— Слабо, что ли? — спросил из-за спины Исин. — Как терема крушить, так все получается, а как что-нибудь для дела…
— Не слабо, только боязно. Тут приноравливаться надо. Вдруг я его на ту сторону столкну?
Избор почесал затылок.
— А можешь?
Гаврила усмехнулся.
— Если хочешь — попробую…
Он осторожно отклеил руку от стены, но Исин остановил его.
— Погоди. Постоим еще, подумаем…
Избор все еще стоял лицом к скале, и ему хорошо было видно и Гаврилу и Исина. По хазарским глазам виделось, что каких-то особенных мыслей у сотника не было.
— Хорошо бы его кто-нибудь стой стороны сюда толканул, — мечтательно сказал хазарин.
— Хорошо бы у тебя крылья выросли… — в том же тоне откликнулся Избор. — Перелетел бы туда, долбанул клювом, и все в порядке.
Они замолчали, и каждый нарисовал в памяти приятную сердцу картину того, что за этим последует.
— А ему и крылья не нужны… — сказал вдруг Гаврила, посмотрев на хазарина. — Ты ведь у нас самый легкий?
Он не спрашивал даже, а утверждал.
— Легкий, да не легче перышка… — на всякий случай отперся хазарин. — А что?
Гаврила на вопрос внимания не обратил. Он пристально оглядывал его, что-то соображая.
— Это хорошо, что не легче. А то отнесет ветром куда-нибудь, и ищи тебя потом…
— Ты что придумал? — спросил Избор. Гаврила осторожно повернулся к нему.
— Раскачать, да бросить его туда. Справимся?
Избор даже не подумал, что Гаврила говорит серьезно, он смерил расстояние до скалы и спросил.
— А долетит?
Гаврила повернул голову к Исину, посмотрел на него, словно видел впервые и спросил.
— Долетишь?
— Жить захочет — долетит, — ответил за него Избор. — А если что, так рукой помашет…Ему не впервой…
Он засмеялся и от этого смеха холодок скользнул по хазарской спине. Они еще помолчали.
— Раскачать не получится, — с сожалением сказал Гаврила. — Где тут раскачать? Места нет. Мы ему так только ребра поломаем. По-другому как-то надо.
Пока они тут стояли, камень под щекой нагрелся, и Гавриле не хотелось отрываться от него.
— Напугал бы меня кто… — неожиданно сказал он. — Я бы его живо туда добросил.
— Нет уж, — остановил разбег его мысли Избор, — и не думай. Перебросить ты его перебросил бы, а мне потом что делать? От тебя ведь тут не убежишь, не спрячешься…
