Дмитрий Казаков - Ночь судьбы
Потолок густо зарос белыми иглами сталактитов, некоторые достигали в высоту несколько аршин. Где-то капала вода. Все же свободное пространство на полу оказалось заставлено сундуками. Некоторые бесстыдно обнажили чрево, и внутри виднелись россыпи монет, слитки драгоценных металлов, разноцветные камни, богато украшенное оружие.
С интересом подошел маг к одному из сундуков. Поднял огромный изумруд, по форме почти идеальный шар, размером с голову ребенка. На такой камушек можно безбедно жить многие годы.
Костук усмехнулся, положил камень на место, пошел дальше. Не за сокровищами пришел он сюда. Чем далее он шел, тем гуще торчали белые наросты, образовав, в конце концов, настоящий лес. Протискиваясь сквозь особенно узкое место, Костук ощутил запах благовоний.
Выбрался на открытое пространство, и тут же зазвучала музыка. Знакомый мотив едва не заставил подпрыгнуть.
Здесь все оказалось ярко освещено. Откуда доносилась музыка, Костук не понял, все внимание привлекли несколько девушек, что хороводом танцевали посреди пещеры. Стройные тела грациозно изгибались в такт музыке. Более красивых созданий Костуку видеть не приходилось. Но какая-то неправильность мешала полностью отдаться происходящему, словно засела в глазу невидимая песчинка.
Сердце на миг остановилось, а затем застучало, часто-часто, когда девушки разбежались в стороны, и вперед вышла та, которую ранее не было видно. Гордая улыбка, точеные черты, чуть раскосые глаза – Костук узнал бы ее из тысячи.
«Лейла, ты?» – прошептал он почти беззвучно.
Магам не положено заводить семью. И когда молодой еще Костук влюбился, любовь эта не могла закончиться ничем иным, как болью и разочарованием. Но облик любимой запомнил навсегда и теперь с трудом сдерживал чувства, готовые прорваться всесокрушающим ураганом.
Женщина двинулась к нему, и в тот же миг Костук осознал, что не так в происходящем – он не видел тотемов. Любое разумное существо окружают животные – олицетворения его Силы, и способность видеть их не может покинуть обученного мага.
Словно пелена спала с глаз. Костук отступил на шаг, уклоняясь от объятий, сказал жестко: «Ты – морок! Сгинь, пропади!»
Женщина, точнее, ее копия, грустно улыбнулась и исчезла. Музыка смолкла, в нос ударил запах камня. Пещера мгновенно опустела, приобрела первозданный вид. Лишь продолжали гореть факелы, слабо потрескивая.
Переведя дыхание, Костук двинулся дальше. Шаги порождали эхо, и, казалось, сотни подошв спереди и сзади шаркают о камень.
Пещера вновь сузилась, запетляла кишкой. Недолго пришлось идти в полной темноте. Поворот – и Костук только раскрыл глаза в изумлении. Огромная пещера оказалась буквально завалена фолиантами. Такой кучи книг орку видеть не доводилось.
Взятая книга казалась живой, от нее шло ровное, слабое тепло. Буквы плясали перед глазами, складываясь в название: «Книга Даров». Буквами орков написано оказалось оно, но какими-то странными, словно сглаженными. То же, что мелкими буквицами помещалось ниже названия, повергло Костука в глубокий шок: «Записано Тугором, верховным магом Звездной Орды, в девятьсот тридцать шестом году от Творения». Три тысячи лет! Звездная Орда – полулегендарное государство орков, что, судя по преданиям, охватывало всю степь.
Костук глубоко вздохнул, отложил книгу. Он пришел сюда не за этим. Когда отвернулся от кучи книг, мягкий удар потряс пещеру. Раздался скрип, и в стене, бывшей доселе сплошной, обнаружилась дверца – низенькая, деревянная, «Я прошел все искусы! – взорвалась в голове суматошная мысль и осыпалась лепестками надежды. – Я – преодолел». Полный сознания победы, маг шагнул к двери, дернул за ручку. В глаза ему ударил свет, плотный, осязаемый. Костук попробовал закрыть глаза, и не смог – лицо охватил холод. Когда ледяные когти коснулись сердца, свет сменился тьмой.
МорякЗеленой оказалась дверь, предназначенная Истарху, и белизной сияла над ней раковина – эмблема Островов. Круглое отверстие было невысоко, и Истарху пришлось пригнуться, чтобы пройти. Шагнул во тьму, вязкую, плотную, и тут же ощутил, что падает.
Падение закончилось быстро. Что-то мягко приняло на себя вес тела, и тут же тьма исчезла, сменилась ровным, серым сиянием. Некоторое время айн, закрыв глаза, привыкал к свету.
Открыв глаза, обнаружил себя сидящим на ровной зеленой поверхности, похожей на камень. Потолка и стен видно не было, зеленое поле тянулось во все стороны, теряясь в серой дымке. Светился, похоже, сам воздух. Было тихо и пусто.
Истарх встал, размял плечи. И вскрикнул. Лицом к лицу с ним стоял Плотин, белый и странно колеблющийся, словно мираж в жарком воздухе.
– Ты же умер! – завопил айн, отскакивая.
– Да, – прошептал мертвец, открывая белые, безжизненные глаза. – По твоей вине!
– По твоей вине! – раскатилось эхом, и за спиной мага из воздуха стали возникать моряки, погибшие во время шторма. В отличие от Плотина, их объели рыбы, и морская вода капала с синих, раздувшихся лиц, стекала по одежде. Запах водорослей и разлагающейся плоти заполнил, казалось, весь мир.
– Нет, я не виноват, что жив! – закричал Истарх, отступая. Мертвецы шагали за ним, не отставая, и он понял – не убежать.
– Виноват, – прошипели десятки голосов. – Но ты можешь искупить вину.
– Как? – надежда избавиться от мучающей хуже хвори вины за гибель спутников прорезалась в этом возгласе. Истарх был готов отдать многое, лишь бы снять с сердца камень, тяжесть которого он осознал лишь недавно, на самом острове.
– Я тебе помогу, – сказал Плотин и шагнул вперед.
Холодные руки сомкнулись на запястьях Истарха. Мертвец открыл рот, и из него хлынул свет, белый, беспощадный. Охватил руку Истарха, и тот ощутил, как тает плоть в морозном прикосновении.
– Нет! – успел крикнуть айн, прежде чем свет сомкнулся вокруг него.
НаследникКаменные створки, украшенные сверху крылатым топором, распахнулись сами, совершенно беззвучно, едва Терик подошел. Для верности йотун ощупал Врата. Камень и есть, самый обыкновенный гранит.
За Вратами царила кромешная тьма. Терик шагнул и замер, пораженный ливнем света, что обрушился на глаза. Тяжко вздохнули позади закрывающиеся Врата, и йотун осторожно приоткрыл веки.
Правую руку что-то оттягивало. С недоумением обнаружил Терик в ней свою секиру. Осмотрелся. Вверху простиралось самое настоящее лазоревое небо, на котором весело улыбалось солнце, хотя за пределами Храма должна быть ночь. Сам Терик стоял на янтарном песке, внутри круглого, ограниченного высоким деревянным забором пространства. Над ним виднелись йотуны, люди и иные, неизвестные существа. Они улюлюкали и свистели, показывая на Терика пальцами.
