Игорь Ковальчук - Скиталец
Нет ничего проще, чем убедить человека в том, с чем он и сам уверен. Конечно, король поддался. Он осадил Шалю, маленький замок, где пребывал Лиможский, обвинив своего вассала в том, что тот перекинулся на сторону Филиппа-Августа и жаждет независимости, на которую отнюдь не имеет права. Все смотрели на эту военную кампанию как на мелкое развлечение. Долго ли мог продержаться крохотный замчишко с приземистыми стенами, если к ногам Ричарда падали огромные города, сдавались целые графства?
Осада была начата двадцать пятого марта 1199 года. Вечером того же дня Ричард после сытного ужина отправился проверять работу своих землекопов, которые только-только начали подрывать основание укреплений. Шалю казался его величеству слишком несерьезным противником, чтобы быть бдительным и осторожным иод его стенами. Поэтому король не надел ни панциря поверх кольчуги, ни шлема, ни даже кольчужного капюшона. Легчайший воздух ранней весны был ему приятен, и хотя вечером уши пощипывал морозец, зато приятно охлаждал голову. Приближенные короля вдруг заметили, что он уже начал седеть.
А потом в воздухе внезапно свистнула стрела, выпущенная с верхних зубцов каким-то опытным арбалетчиком, не иначе, и угодила королю в плечо. Кто-то ахнул, кто-то предложил государю руку, но тот лишь отмахнулся от непрошеных помощников. Ричард, вне всяких сомнений, был хорошим воином и на раны смотрел свысока. Уже не раз его ранили, и весьма серьезно, но настоящего страха смерти ему еще испытать не довелось. Не обращая внимания на боль, его величество отдал все необходимые распоряжения и лишь после этого позволил увести себя в шатер.
Вызвали лекаря и поручили ему вынуть стрелу. Цирюльник взялся было за арбалетный болт — но оказалось, что наконечник крепко засел в спине, чуть ли не у самого позвоночника. Похолодев, лекарь сказал, что вынуть стрелу не может, и едва успел сбежать от гнева короля. Меркадье, сопровождавший Ричарда, предложил ему услуги своего отрядного лекаря, который никогда до сих пор не отказывался лечить, даже если сомневался.
— Он знает толк в ранах, — добавил гасконец. — Уже десять лет с нами и до сих пор жив. Конечно, лечит без нежностей, но уж наверняка.
— Какие там нежности, — кривясь от боли, проворчал король Англии. — Я не дама.
И к Плантагенету привели отрядного наемничьего лекаря.
При тусклом свете фонаря тот осмотрел и ощупал рану, после чего заявил, что стрелу придется вырезать. И тут же, не ожидая согласия, взялся за нож.
Английский государь, которого уже успели как следует накачать вином, был пьян, но боль все же продолжал чувствовать. Его вопли и стоны отдавались в ушах привычных ко всему лекаря и Меркадье как мучения любого раненого и не трогали их. Запуская пальцы в рану, цирюльник думал лишь о том, как бы половчее ухватиться за кусок железа, который засел у самых позвонков и никак не давался. Древко он к тому моменту уже сломал, слишком сильно потянув. Кровь хлестала у него между пальцами, брызгая на лицо и одежду, но что такое для наемника чужая кровь, пусть даже и кровь работодателя?
Наконечник остался в ране.
Выгнав лекаря Меркадье в три шеи, Ричард не желал и слышать о том, чтобы допустить к себе еще какого-то целителя. Сперва он не хотел верить, что ранен опасно, а потом, когда начался жар от воспалившейся раны, отказывался признать, что смерть близка. Он требовал накрывать столы, нести вина и тащить в его шатер самых красивых девушек Пуату, собираясь праздновать взятие Шалю, хозяин которого расплатился за роковую стрелу собственной жизнью.
А рана все ждала своего часа и наливалась, наливалась зловещей краснотой, пока та не перешла в сизый багрянец и не стало ясно, что исцелить короля не удастся.
— И что же теперь? — спросил вмиг осунувшийся Герефорд.
— Так что же… Все смертны, даже короли. Теперь, должно быть, его величеству пора к Богу на ответ. Да и пожил он неплохо, ведь ему уже сорок два года.
Дик качнул головой и опустил взгляд в кружку. На англичанина даже Трагерн посмотрел с испугом и сочувствием.
— Если хочешь, я могу проложить дорогу к Шалюсу, — предложил он шепотом. — К закату будем.
— Если сумеешь, я буду тебе благодарен, — ответил рыцарь-маг.
— Ты думаешь, что можешь спасти его?
— Вряд ли. — Дик поднял взгляд к потолку, прикидывая. — Сейчас уже идет апрель. Пятое число. А ранен он был двадцать пятого марта. Я вообще сомневаюсь, что Ричард еще жив.
— Хочешь, если он жив, поговорить с ним?
— Думаю, если он не умер, то уже не в себе. Ты друид, должен знать, что это такое, когда начинает гнить рана.
— Знаю.
— Но если вдруг дьявольская сила моего отца еще держит его сознание, то я хотел бы сказать ему пару слов. Хоть пару слов перед тем, как мы расстанемся с ним навеки.
— Ты же христианин, Дик. Ты должен верить во встречу после смерти.
— Я христианин. И именно поэтому понимаю, что душу моего отца уже ничто не спасет. Он обречен оказаться в царстве Ангела Зла, и вряд ли только за свои прегрешения. Боюсь, его душа расстанется с телом.
Трагерн несколько секунд помолчал, взвешивая услышанное.
— Мне казалось, то, о чем говорил иерофант, противоречит христианскому вероучению.
— Ну… Это как посмотреть.
— А еще я слышал, что священники учат своих прихожан не думать.
Рыцарь-маг окинул собеседника отстраняющим взглядом и ничего не ответил.
Сразу после трапезы они покинули Лимож и вернулись к лесу, через который так удобно было про-лагать тропы. А не больше чем через милю пути сквозь чащу вышли у стен Шалюса, примерно в пяти десятках футов от подлеска. Дик раньше никогда не видел Шалюса. Городок оказался маленький и, наверное, в обычное время не слишком многолюдный. Но сейчас на улицах кипела жизнь, стены окружали шатры и палатки — целое войско, словно город жил в осаде. На воротах стража довольно грубо обыскала путников и принялась спрашивать, куда да зачем.
— Я должен видеть короля, — прямо ответил англичанин.
Стражники переглянулись в легком недоумении.
— Самого короля?
— Самого короля.
— Да ты кто такой, умник? Гонец, что ли? Король при смерти.
— Я — граф Герефорд.
Солдаты снова выразили озадаченность, и один из них заглянул в деревянную сторожку, криво сбитую из горбыля у самых ворот. Оттуда высунулся сержант и что-то невнятно бросил. Стражник махнул рукой:
— Проезжайте. Да поскорее. Король давно требовал к себе графа Герефорда.
Лицо Дика слегка дрогнуло. Ни слова не говоря, он тронул коня. За ним молча спешили его спутники — Трагери, Серпиана и Олхаур.
Рыцарь-маг не желал проверять, допустят ли его к королю сразу или сперва помурыжат. Немного магии — и перед ним распахнулись двери дома Филиппа Вижуа, городского головы, давшего приют королю и его приближенным. Лишь у дверей опочивальни он помедлил — заметил притулившегося у окошка Ангеррана Девени, королевского кравчего. Тот сидел пригорюнившись, и англичанин в мгновение ока понял, о чем думает верный слуга его величества. Как пи крути, у другого короля будут другие слуги. Значит, Девени — самое малое — окажется не у дел и соответственно не у кормушки.
