Игорь Ковальчук - Скиталец
— Ну что ж… Отдохнем — и в путь.
— Какое «отдохнем»? Никакого отдыха.
— Что, завтра же отправляемся? — удивился и возмутился молодой друид.
Рыцарь-маг отрицательно покачал головой:
— Нет. Сегодня же.
— Да ты что, с ума сошел?
— Я могу оставить вас здесь. А сам отправлюсь в Аквитанию.
— Что ты там забыл?
Герефорд неопределенно пожал плечами.
— Я никого силой с собой не тяну, — сказал он.
— А если я пообещаю сделать лесной коридор? — нашелся Трагерн. — Если ты дашь мне пару деньков отдохнуть, я его сделаю, клянусь. Так будет намного быстрее.
Дик задумался.
— Да куда тебе, — неуверенно возразил он. — Ты же едва живой. Тебе не колдовать, а о выздоровлении думать надо.
— О выздоровлении я уже думал. Долго. Пару лет. Хватит с меня. Я согласен попробовать, но только на свежую голову. Когда меня перестанет наконец тошнить.
— И опять получится как в тот раз, в Уэльсе?
Трагерн покраснел:
— Вы с Гвальхиром мне до смертного часа будете поминать тогдашние ошибки? Я же с тех пор не делал ничего подобного! И потом, тогда я был учеником. Сейчас я — посвященный. Уж лесной-то коридор я сумею открыть как надо.
— Ладно, согласен. Но давай договоримся, что пустимся в дорогу не послезавтра, а завтра.
— Если я буду в состоянии, — возразил Трагерн, и на этом спор угас.
Молодой друид с облегчением накинулся на ужин и вино, зная, что ему дадут спокойно переварить пищу и потом вздремнуть всласть. Серпиана, которая не протестовала, но и сама устала от этой гонки через пол-Англии неизвестно зачем и почему вся цвела, Олхаур делал вид, что ему все равно. И только Дик маялся. Он с мрачньш видом ковырялся в миске каши с мясом, мрачно пил отличное местное винцо, словно это была простая вода. Его мучила тоска, и с каждой минутой все яснее становилось, что избавиться от тоски не поможет ни жена, ни друг.
Только благополучная встреча с Ричардом.
Он отдавал себе отчет в том, что его отношения с королем исчерпываются отношениями сеньора и вассала, пусть любимчика, но не более того. Он не любил короля Английского как родителя и редко-редко даже мысленно называл его отцом. Ричард не сумел стать для него отцом. Если честно, то и королем он оказался посредственным. Ни восхищения, ни даже особого уважения Дик к нему не испытывал. Никаких умений и знаний почерпнуть у него не мог. Чему способен был обучиться, тому уже обучился. Так в чем же дело?
Рыцарю-магу казалось, будто их связывает что-то глубокое, изначально исходящее от единой силы, доставшейся им. Может быть, в Дике говорила кровь, ведь с отцом-королем его связывала не только неизбежная общность, но и преемственность силы. Должно быть, магия, покидающая одного и переселяющаяся в другого, объединила двух людей, которые и по устремлениям своим, и по характеру, и даже по восприятию окружающего мира оставались противоположными друг другу.
Уже к вечеру его мрачный вид начал раздражать Трагерна и даже Серпиану. Сперва они пытались втянуть его в веселое застолье, к которому охотно присоединились моряк-болтун и еще пара шатунов, загибающих такие байки, что все присутствующие от хохота ложились на столы. Один Дик даже не пытался сделать вид, будто ему смешно. Он хмуро смотрел в огонь и осушал кружку за кружкой, при этом нисколько не пьянея.
Вскоре его похоронная физиономия стала действовать на нервы даже приблудным балагурам, и Дик вышел во двор трактира, оставив веселое сборище в покое. Он и сам понимал, что мешает другим отдыхать.
Тоска была так тягостна и велика, что хотелось завыть на луну. Рыцарь-маг не стал этого делать, просто боком пристроился на старой поломанной телеге и стал смотреть в небо. Там мерзли и трогательно дрожали тысячи звезд. Сам Герефорд холода удивительньш образом не чувствовал. Возможно, причина таилась в вине — выпил он немало.
Тихонько скрипнула кожаными петлями дверь, и к Дику, кутаясь в длинный плащ, вышла Серпиана.
— Что с тобой? — спросила она ласково. — Ты обиделся?
— Нет. На что было обижаться…
— Мы не хотели смеяться над тобой.
— И не смеялись. Энн, все в порядке.
— Ты такой грустный. — Она мягко коснулась его лба. Ладонь была теплая и легкая, как бабочка. — Что случилось?
— Не знаю.
— Что-то не так?
— Наверное. Подобные ощущения не приходят ни с того ни с сего.
— Какие ощущения?
— Тоска… Беспокойство.
Серпиана стояла рядом, тиская край плаща в кулачке, прижатом к груди, и молчала. Ей было зябко.
— Хочешь, я сейчас подниму Трагерна и мы поедем?
— Не стоит. Что уж… Завтра.
— Хорошо. Завтра.
Она обняла его за плечи и, прижавшись головой к ее груди, он на мгновение забыл о том, что ему плохо. Но ненадолго. Потом тоска опять вернулась.
Дик решил, что не заснет, поэтому просидел во дворе, пока веселящиеся постояльцы не разошлись спать, а в него не вцепился наконец мертвой хваткой холод. Лишь тогда рыцарь-маг вернулся в общую залу. Он уселся на земляном полу неподалеку от очага, прислонившись спиной к бочонку.
Еще переливались алыми гранями седые от пепла угли. Хозяйка, зевая и незаметно обмахивая красными от холодной воды пальцами разинутый рот, чтобы не влетел злой дух, подошла, наклонилась и несколько раз подула в очаг. Убедившись, что синеватые язычки огня пропали, закрыла вьюшку — очаг топился по-белому. На хмурого постояльца и не глянула: понадобится что-нибудь, так сам скажет.
Рыцарь-маг долго смотрел, как подергиваются пеплом, словно налетом лет, последние мелкие угольки, и сам не заметил, как задремал. Ему снилась огромная золотистая змея, плывущая по волнам серого океана и все пытающаяся разинуть рот пошире, чтобы заглотать Испанию. Дик сидел у нее на спине и колотил подаренным серпом золотые пластинки чешуи, каждая из которых была размером с городскую площадь. Он и сам понимал, что ничего не выйдет, что усилия напрасны, что все безнадежно.
Его разбудил аромат почти сварившейся похлебки, сдобренной копченым салом. Хозяйка, щекоча его лицо юбкой, ходила туда-сюда возле очага, а он, оказывается, валялся прямо на полу, ногами цепляясь за бочонок.
Трагерн упорно сопротивлялся требованию выступить прямо сегодня, прямо сейчас, едва покончив с завтраком, но Серпиана, сдвинув тонкие брови, что-то негромко сказала ему — и молодой друид сник. Он послушно собрал вещи, позволил вывести себя из полюбившегося трактира и, вздыхая, покинул Шербур.
Сперва колдовство не заладилось — Трагерн оправдывался тем, что у него болит голова, что он не выспался, что он не в настроении, а Серпиана, разозлившись и, видимо, досадуя за мужа, кричала, что такого никчемного друида еще поискать. Наверное, если бы подобные вещи ученику Гвальхира пришлось услышать от Герефорда, он в конце концов решил бы, что это путешествие ему совершенно не нужно, и собрался обратно в Англию. Но нелицеприятные слова ему говорила девушка, причем прелестная (и неважно, что чужая жена). Поэтому молодой друид взял себя в руки и открыл лесной коридор.
