Маргарет Уэйс - Второе поколение
Темный эльф рассмеялся:
— Белый меня полнит. Не волнуйся, я не выдаю секретов моей Королевы. Такхизис осознала ошибки, которые совершила в прошлом. И она научилась извлекать пользу, не повторяя промахов. Она действует медленно, хитро и совершенно непредсказуемо.
— Так ты думаешь, будто то, что случилось с моим сыном, дело рук ее Темного Величества? — фыркнул Танис.
— Подумай сам, — посоветовал Даламар. — Может быть, ты знаешь, что я не питаю особой любви к Портиосу. Он с позором изгнал меня, униженного, из родной земли. По его приказу мне завязали глаза, скрутили руки и впрягли в телегу, как люди впрягают скот, приведя к границе Сильванести. Там, своими собственными руками, он швырнул меня в грязь. Я бы не расплакался, если б с ним случилось то же самое. Но даже я признаю, что Портиос — хороший правитель. Он храбр и быстро действует, а также непреклонен, строг и горд. Но за годы эти недостатки смягчились добродетелью его жены. — Голос Даламара потеплел: — Эльхана Звездный Ветер. В Сильванести я часто видел ее. Но я принадлежал к низшей касте, а она была принцессой. Я мог только смотреть на нее издалека, даже был немного в нее влюблен.
— Какой же мужчина не влюбился в нее? — проворчал Танис. Он неопределенно махнул рукой. — Скажи, что ты задумал?
— Мой план таков: договор Объединенных Трех Народов.
Танис разочарованно покачал головой:
— Не понимаю, о чем ты.
— Тогда позволь мне просветить тебя. Я говорю о союзе между эльфийскими королевствами Квалинести и Сильванести, королевствами Соламния, Южный и Северный Эргот и королевством гномов Торбардина. Около пяти лет ты и Лорана занимались этим и начали это дело сразу после твоего тайного посещения Гнезда Бури. Портиос, убежденный Эльханой, в конце концов согласился присоединиться к договору. Это был бы могущественный союз.
Даламар поднял тонкую руку и щелкнул пальцами. Вокруг белой кожи метнулась искра голубого пламени, в воздухе появился дымок, развеявшись через миг.
— Мог быть.
Танис мрачно смотрел на Даламара.
— Как ты это узнал?
— Лучше спроси, дружище, как об этом узнал сенатор Рашас.
Танис молчал, потом спросил:
— Рашас говорил тебе, что знает? Он предал свой народ? Не могу поверить в это, даже про Рашаса.
— Нет, в сенаторе еще живы остатки чести. Он пока не предатель, а лишь приводил мне какие-то детские оправдания, но правда совершенно очевидна. Когда должны быть подписаны последние бумаги?
— На следующей неделе, — горько ответил Танис, не отрывая взгляда от пламени в очаге.
— Вот оно что. — Даламар пожал плечами. — Понял? Танис все понимал. Он видел Темную Королеву, нашептывающую речи в эльфийские уши. Сенатор Рашас был бы поражен в самое сердце, если бы узнал, что его взяло в оборот Зло. Ведь он думал, что действует в интересах эльфов, обеспечивая их безопасность, изолированность и обособленность.
Вся огромная, тяжелая работа, бесконечные часы путешествий, все сложные переговоры: убеждения рыцарей доверять эльфам, убеждения гномов верить эрготианцам, убеждения эльфов верить всем, — все это растворилось струйкой дыма.
А Лорд Ариакан и его Рыцари Такхизис становятся час от часу сильнее. Их надеждам на мир был нанесен страшный удар, но сейчас Танис мог думать только о сыне. В безопасности ли Гилтас? Как он там? Знает ли о приготовлениях Рашаса? Что он сделает, если узнает обо всем? Хотелось бы надеяться, что ничего. Ничего поспешного, ничего глупого. Ничего такого, отчего он — или другие — попадут в опасность. Раньше Гилу ни разу не угрожали опасности или трудности. Мать с отцом позаботились об этом. И сын не знает, как себя вести в трудной ситуации.
— Мы всегда оберегали его, — сказал Танис, не подозревая, что говорит вслух. — Возможно, мы были не правы. Но он был таким больным, таким хрупким... Разве мы могли поступить по-другому?
— Танис, мы растим детей, чтобы они покинули нас, — спокойно произнес Даламар.
Танис пораженно посмотрел на темного эльфа.
— Так говорил Карамон, — оказал он.
— Да, после того как Палин прошел Испытание, он сказал мне: «Наши дети даны нам только на короткое время. И мы должны научить их самостоятельной жизни, потому что не всегда будем рядом».
— Мудрые слова. — Вспоминая друга, Танис улыбнулся ласково, грустно.— Но когда дело касалось его собственного сына, Карамон не следовал этому принципу.
Какое-то время он молчал, потом спросил спокойно:
— Зачем ты мне все это рассказываешь, Даламар? Чем это тебе выгодно?
— Ее Темное Величество очень тебя ценит, Танис Полуэльф. Но тем не менее ни она, ни я не рады увидеть твоего сына на эльфийском троне. Думаю, с Портиосом нам будет гораздо удобнее ужиться, — сухо добавил Даламар.
— Что с договором?
— Эта победа уже наша. Неважно, что там произойдет у эльфов, но договор стал простой бумажкой. Портиос никогда не простит Сильванести предательства и ничего не подпишет. Сам знаешь. А если два эльфийских народа откажутся подписывать договор, то и гномы Торбардина тоже откажутся. А если гномы...
— Оставим гномов! — нетерпеливо воскликнул Танис. — Значит ли все вышесказанное, что ты поможешь вернуть Гилтаса домой?
— Коронация твоего сына запланирована на завтра, — сказал Даламар, с издевкой салютуя бокалом. — Такой торжественный случай ни один отец не пропустит.
Глава десятая
Сумерки умножали красоту эльфийской земли. Мягкий, сияющий свет заходящего солнца проникал сквозь шелковые занавески, золотом окрашивая все предметы в комнате. Но Гил не замечал этой красоты. Он нервно шагал по комнате часы напролет.
В доме царила тишина. Часовые эльфы Кагонести изредка переговаривались на языке, звучащем как крики диких птиц. Охранники внесли обед — чаши с фруктами и хлебом, вино и воду. Затем, окинув быстрым взглядом комнату, удалились, захлопнув за собой дверь. Эльхана ничего не ела.
— У этой еды привкус пепла, — объяснила она. Несмотря на неприятности, Гилтас проголодался.
Он съел не только свою порцию, но и порцию Эльханы, когда увидел, что она есть не собирается. Эльхана слабо улыбнулась:
— Неунывающая молодежь. Приятно видеть. Вы будущее нашего народа. — Она положила руку на живот. — Ты вселяешь в меня надежду.
Ночная темнота не наступала в Квалинести. Ее разгоняли тысячи крохотных искрящихся огоньков, сияющих на деревьях. Эльхана легла и закрыла глаза, пытаясь хоть немного отдохнуть перед длинным и, возможно, опасным вечерним путешествием.
Гил все так же шагал по комнате, утонувшей в сгустившихся сумерках, пытаясь разобраться в путающихся мыслях: «Дом! Как мне хотелось уйти оттуда. Теперь же, наоборот, невероятно хочется домой».
