Артем Каменистый - Девятый
Боль такая, что не сдерживаю стона, кашляю кровью. Сейчас, эсэсовец… я тебе отвечу… Так отвечу, что тебе в любой опере рады будут – ведь голос у кастратов будто сахарный…
Подаюсь к врагу, сам насаживая себя на меч. Ерунда – хуже уже не будет. Пах не защищен – всаднику его беречь вообще ни к чему. А нож хороший, и ударил я на совесть – по рукоять вошел.
Теперь кричит тварь, отшатывается, с воем сгибается, падает на колени, прижимая руки к ране. Пытается латными перчатками приласкать свои пострадавшие висюльки.
Поднимаю свой меч, вскакиваю почти резво – будто не изранен со всех сторон. Перерожденный внезапно умолкает, поднимает левую руку, расстегивает завязку шлема. Правая, поломанная, дергается, пытается помешать своей напарнице. Крепко гадине досталось – сама с собой уже дерется…
Левая побеждает – шлем отлетает в сторону. Мертвенно-бледное лицо мальчишки: одна половина лица застыла безжизненной маской, вторая гримасничает, скалится, щурится от ненавистного солнца. И голос: невнятный, отрывистый, не похож на прежний. Не спокойный, и не требовательно-равнодушный – умоляющий, срывающийся:
– Убей! Убей! Убей! Давай же! Быстрее!!! Я не могу!.. У меня получилось… у меня сегодня вообще все получается. Почти все… С одного удара.
Обезглавленное тело завалилось набок. Я, попытавшись развернуться, упал рядом – земля внезапно коварно вывернулась из-под ног, ударив в спину. Похоже, на палаческую работу последние силы ушли: остатка с трудом хватило перевернуться на живот, а потом – все, конечная остановка. Попытка ползти не привела ни к чему – лишь ногти ломаю о землю.
Да и зачем ползти – я ведь не представляю уже, в какой стороне остался подбитый Зеленый. Лучше полежу… отдохну… Кровь уходит, но это не повод к суете – все равно остановить не смогу…
Убаюканный, почти полностью отключился – грубое вмешательство помешало. Сильные руки легко переворачивают назад на спину. Сволочи, я же теперь вообще ползти не смогу в таком положении! Даже теоретически!
Издали доносятся голоса. Арисат и епископ. Голоса путаются, сливаются, уже не понимаю, кто из них и когда говорит.
– Дан! Сэр страж! Вы слышите?! Лежите спокойно, не шевелитесь! Вы сильно ранены, все вокруг в крови! Сейчас лекарка будет – потерпите!
Я же вроде и так бревно бревном – далось им мое шевеление… Или все же ухитряюсь дергаться? А я-то думал, что лишь в мечтах ползу…
– Дан, все уже! Мы победили! Солдаты вышли из крепости, помогли! Увидели тварей из Мальрока, увидели, как мы на переправе мелких рубили! Поняли, что мы свои! Вы же убили наследника! Того самого – с которого все началось! Наследника Мальрока! Как голову ему снесли, так твари и сникли сразу! Очень их это огорчило! А солдаты, наоборот, осмелели – ворота открыли! Сэр Дан, вы – лучший страж! Самого главного! Сразу! Как же ловко! Вон! Смотрите! В овраге добивают черных! Мы бы и сами, да только коня подо мной убили… Наших всего ничего осталось – всех посшибали… Твари!.. Я о мальрокцах, а не о солдатах!
Не вижу – и не хочу видеть. Мне уже все равно… Ну да ладно: значит, прощу этих гадов – пусть выходят из-за своих стен без опаски. Не трону…
– Арисат, тут не поможет лекарка. В нем крови почти не осталось, и легкое пробито. И спина плохая очень. Какие удары… кольчугу будто тряпку порвало…
– И что?! Что делать?!
– Арисат, он ведь страж. Он должен выстоять…
– Ты думаешь… А если… Нет! Ты что! Это же погибель души верная!
– Арисат, он – страж. Они первые, кто научился это использовать, – от них пошло все. На них не действует. Они ведь не зря в погани ничего не опасаются – не пристает тьма к ним.
– Нельзя на такое идти – вдруг не так все у них. Лучше смерть…
– Ты жалеешь его?
– Я?! Черное сердце сэру стражу принадлежит – чего мне его жалеть! Я Дана жалею!
– А давай его спросим.
Склоняется чье-то лицо, расплывается – сил сфокусировать взгляд нет, да и не хочется даже в мелочах напрягаться…
– Дан, ты умираешь. Раны смертельные, и крови потерял очень много… и продолжаешь терять. У нас всего один способ тебя спасти – черное сердце. Но оно совсем свежее… сам понимаешь… опасно. Если хочешь это попробовать – скажи.
Закрываю глаза – силы берегу. Мне их много надо, чтобы сказать несколько слов. Увы – не получается. Лишь хрипы и пена губах. По каплям собирая оставшуюся ярость, добиваюсь лишь одного:
– Зе… Зеленый…
– Арисат! Слышал! Он согласен!
– Я вроде не…
– Что «не»?! Он и так с трудом ответил! Уши отморозил, что ли? Опять его мучить! Он вот-вот умрет! Давай – я же знаю, что оно у тебя с собой!!! Опять надо мной кто-то склоняется, в лицо торопливо поясняет:
– Дан, держитесь! Берегите душу – хоть вы и страж, но сердце очень свежее. Не поддавайтесь. Если слышите меня, хоть моргните. Дан?! Слышите?! Арисат уже сердце достает – сейчас вам станет лучше. Вы не умрете…
Я уже ничего не слышу. Отключил слух. Он ведь тоже силы отнимает. Мне их все надо собрать, чтобы хватило подняться и найти Зеленого. Или хотя бы попросить это сделать других. Ничего не получается… отключаю сознание – оно ведь тоже силы отнимает…
