Евгений Щепетнов - Нищий
Неожиданно сквозь толпу прорвался высокий седой эльф — и я с удивлением узнал Шаланнара. Неужели он поехал за нами следом?
— Ах ты тварь, ты смеешь утверждать, что я лгу? Ты, ничтожный смердящий червяк, не высовывающий носа из этой деревни, смеешь говорить мне, магу стихий, что я вру?! Да как ты посмел, скунс вонючий?!
Глава от неожиданности замер, не найдя что сказать в ответ на тираду мага, а брат Ваартакана злобно оскалился и продолжил:
— Что, правда не нравится, старик? Спелись там с человечишкой?! Мы были на месте поединка — не было там никаких следов того, что Ваартакан стрелял дважды! Вранье все!
Шаланнар уже успокоился, взял себя в руки и объявил:
— Досточтимый суд! Я считаю Викора невиновным и свидетельствую, что я сам видел место поединка через несколько часов после того, как все произошло. Все так, как он рассказывает. И если сейчас исчезли следы, подтверждающие его слова, — надо обратиться за разъяснением вот к этим подлецам, они точно знают, почему исчезли следы поединка. Кто спилил дерево, в которое попала стрела Ваартакана, и сжег его?
— Эй, старикашка, ты язык-то придерживай, — злобно выкрикнул брат Ваартакана, и сидящие рядом с ним такие же молодые эльфы поддержали его криками:
— Не доказал, так и не трепи языком!
Шаланнар вышел на середину площадки перед судом и торжественным гулким голосом объявил:
— Эльфы! Мне стыдно, что я принадлежу к роду Белого листа! Все мы знаем правду, но она искажается, и искажается намеренно! Это подлость. Я объявляю: больше не считайте меня членом рода Белого листа, я отказываюсь от такого родства. Более ни один эльф из этого рода не обратится ко мне за помощью, я не хочу видеть никого из вас. Глава Энланнон, я не могу состоять в роде, где меня так унизили, оскорбили, назвав лжецом. Меня, которого знают на всех континентах этого мира, посмел оскорбить жалкий юнец, который куска дерьма протухшего не стоит, и все это произошло при попустительстве главы рода! Правильно сказал Викор: это не суд — это фарс, это прикрытое тысячелетней давности уложением убийство! Я все сказал.
Шаланнар вернулся в толпу эльфов, расступившуюся перед ним в ужасе. Еще ни один эльф по своей воле не выходил из рода — это было равносильно тому, как если бы пчела отказывается от своего роя.
Видимо, Шаланнар поставил на карту все, чтобы помочь мне, подумал я, и теплая волна благодарности старику прошла у меня по душе. Ведь он мог просто отсидеться в своем доме, а он успел съездить на место поединка, узнал, что случилось с деревом, в которое воткнулась стрела… Как бы лося своего не загнал…
Глава ошеломленно помолчал, хлопая ресницами, — он уже был не рад, что ввязался в эту авантюру. Лишиться мага-стихийника для рода было огромной потерей. Но, возможно, он не верил, что, если у рода случится что-нибудь, маг откажет в помощи. Однако это выступление повергло его в шок. Он пошептался с помощниками, потом, не глядя на Шаланнара, сидящего в стороне под деревом, объявил:
— Мы выслушали эмоциональное выступление уважаемого Шаланнара, укоряем его в излишней поспешности и надеемся, что он пересмотрит свое решение. Теперь к сути вопроса. Согласно уложению, в том случае, если суд не может установить истину, он вынужден прибегнуть к воле богов, а именно — к судебному поединку.
— Вы к тому и вели, болтуны! Почему было не сказать сразу: мы хотим убить Викора, а, глава?! — выкрикнул со своего места Шаланнар, возмущенно сплюнув. — Обратитесь вы еще ко мне за дождем, собаки! Я вам припомню этот фарс!
— Викор должен будет защитить свою правоту с оружием в руках, со стороны потерпевших в качестве бойца выступит Гарааннон, брат погибшего Ваартакана, — продолжил речь глава, как будто не слышал выкриков мага. — Выбор оружия за потерпевшей стороной. Делается часовой перерыв в суде, для подготовки места боя и выбора оружия. Гарааннон, каким оружием будете сражаться?
— Ну уж не на кулаках, это точно, — засмеялся эльф. — Что касается грязных людских приемчиков, тут этому убийце равных нет. На мечах будем драться, на эльфийских. Я ему клинок в зад засуну!
Я усмехнулся про себя: точно мы угадали — ну, будет вам сюрприз, господа. Впрочем, как оказалось, сюрприз получили не только они…
Зрители, живо обсуждающие все происходящее, разошлись по сторонам, образуя группы, а я направился к сидящему под березой Шаланнару:
— Спасибо, учитель. Только зря вы за меня встряли, ввязались в разборки с родом — неужели из-за меня на самом деле выйдете из рода? Стоит ли это того?
— Я не только из-за тебя поднял шум, — устало сложив на коленях руки, ответил Шаланнар, — они не поверили мне, оскорбили меня. Если что и осталось у меня, так это чувство самоуважения, мой авторитет, моя личность, а эти идиоты ее унизили! Я докажу этим гнидам, что они напрасно посмели так со мной обращаться! Еще приползут ко мне, будут умолять на коленях, чтобы я их простил. Ты за меня не бойся — мои услуги востребованы тут на годы вперед, и эти козлы знают, что я без них не пропаду, а вот они другого стихийника на всем континенте найти не смогут. Редкость это большая. Я вообще удивляюсь, что они решились пойти против меня! Страх потеряли? Ну что же, я им напомню, кто есть кто. Когда поля от засухи пожухнут, источник воды иссякнет, а глава чирьями покроется, пусть тогда обращается к гномам за помощью. Я даже близко не подойду к ним. А ты… Ну, мы уже говорили — тебе все равно надо будет уходить отсюда. Я уже знаю, что с тобой случилось сегодня, ругаю себя, почему я с тобой не отправился — я бы им не дал этого сделать. Возможно, не дал бы… Хорошо, хоть ты успел. Иди умойся, а то выглядишь, как будто тебя уже порубили на части. Сам полечился? Ага… я так и думал. И это… когда будешь биться, не вздумай жалеть этого ублюдка или играть с ним в благородство — при первой же возможности вали его, и без всяких сантиментов, а то начнешь в добрячка играть и нарвешься на клинок. Надо наказать негодяя…
Я отправился к ручью, где меня догнали друзья, не решавшиеся прервать мой разговор с магом. Опустившись на колени, я стал смывать с волос, с лица запекшуюся кровь… Ну что мне так не везет на башку, эдак и полудурком станешь, последний мозг вышибут!
— Викор, что собираешься делать после суда? — озабоченно спросил Бабакан. — Я не верю, что он тебя завалит, кишка тонка, но вот его дружки… Подстрелить из-за куста — это в их духе. И доказывай потом, что они виноваты. Уезжать тебе надо.
— Точно Бабакан говорит, соображает, не весь еще мозг пивом залил, — подтвердил Каран. — Они так это дело не оставят, бежать тебе надо!
— Это еще надо поглядеть, кто безмозглый и мозг пивом залил, а кто позавчера полез к той девке — ты же видел, что она с наемником сидела, какого рожна ты поперся к ней и стал ее щупать? Вот ты-то и пропил мозг последний! — рассердился Бабакан. — А потом мне пришлось этим наемником раму в трактире высаживать! Еле от патруля ушли, а у них сейчас разговор короткий: р-раз — и на виселицу или в тюрьму! Ну ты, Каран, и болва-а-ан!
