Алексей Игнатушин - Железная скорлупа
Губы колдуньи побелели, ледяной порыв ветра взметнул черные волосы.
— И куда же вы, сэр, направляетесь? — спросила она со злой иронией. — К той девке?
Гингалин посмотрел на нее с жалостью: красота куда-то подевалась, злое, сморщенное личико.
— Я вернусь ко двору короля, леди, — ответил спокойно. — В круг единственно достойных рыцарей.
Элейна поморщилась, ответ рыцаря показался ей исполненным дешевого пафоса. Гингалин вышел из комнаты, осторожно оттеснив женщину плечом. Услышал яростный вопль:
— Предрекаю: если вернетесь в Кэрлеон, погибнете от руки того, кого больше всех почитаете средь рыцарей, погибнете, заступаясь за честь распутной девы!
Гингалин вздрогнул. От страха выступил пот, в глазах потемнело. На негнущихся ногах продолжал идти к выходу из замка.
«Она врет, врет!»
Солнце показалось ему куском льда, а цветущий сад — выгребной ямой. Гингалин тряхнул головой, сбрасывая морок, зашагал к конюшне.
Белый жеребец приветил его ласковым ржанием, едва не сбил с ног. Рыцарь прижался к мускулистой шее, потрепал гриву.
— Ну, какой ты стал толстый, — сказал еще дрожащим голосом. — Застоялся, малыш. Прости, я виноват, но скоро ветер странствий будет бить нам в лицо.
Конь фыркнул, тряхнул гривой, копытом выворотил кусок земли. Рыцарь сноровисто его оседлал, взял немного съестных припасов. На спину пристроил щит с двуглавым орлом, меч привычно прицепил к бедру, шлем повесил на седельный крюк.
Повел коня к воротам, а сердце глодала легкая печаль.
У ворот стояла Элейна: великолепную фигуру плотно облегало красное платье, бриллиант в серебряном венце сверкал нестерпимо. Гингалин остановился, смущенный.
— Леди, простите, что причиняю вам боль, — сказал виновато.
Ее прекрасное лицо исказилось, в глазах заблестели слезы.
— Прошу, останьтесь! — воскликнула отчаянно. — Вы погибнете, если вернетесь к рыцарям! Я не могу отменить проклятье, останьтесь — и будете жить.
Гингалин вспомнил сытое, бездумное существование, губы тронула горькая улыбка.
— Это не жизнь. Человек должен жить подвигами, свершениями, мечтами, на худой конец. Здесь мечтать не о чем.
Ее лицо ожесточилось.
— Думаете, у Артура — жизнь?
— Да, — ответил рыцарь просто.
— Послушайте, а потом решайте: уезжать или нет, — сказала волшебница загадочно. — Стоит ли возвращаться, если рыцарство Артура в скором времени будет уничтожено?
Гингалин смерил волшебницу холодным взглядом:
— Леди, всему есть предел.
— Думаете — лгу? — усмехнулась Элейна. — Нет, оружие уже выковано, проходит закалку. Артур падет, его честь и имя будут втоптаны в грязь, а его творение — рыцарство — перестанет существовать.
Гингалин прошептал помертвевшими губами:
— Чья это месть, леди?
Элейна поправила прядь волос, заговорила покровительственно:
— Доводилось вам слышать о «славном» походе Артура на Аннуфн?
Гингалин вспомнил песню Талиесина, кивнул.
— Артур напрасно думает, что воровство окажется безнаказанным, — процедила колдунья.
— Леди! — вскипел рыцарь. — Будьте осторожны в словах, никто не смеет называть короля вором.
— Да? — спросила Элейна презрительно. — Как же иначе можно назвать человека, тайно вошедшего в чужой дом, взявшего чужую вещь, убившего множество защитников крепости? Полноте, сэр, неужели королю можно воровать?
— Он не вор, — проговорил рыцарь неуверенно.
Элейна усмехнулась, продолжила жестко:
— Вор! А вор должен быть наказан. О, мудрые и терпеливые владыки Аннуфна, они умеют мстить. Восхищаюсь их планом!
— Каким? — пролепетал Гингалин.
— Артура сразит его сын, рожденный от сестры. Оцените иронию судьбы, сэр рыцарь.
Земля закачалась под ногами Гингалина.
— Я должен предупредить короля, — прошептал он. — Должен его спасти.
— А стоит ли? Король уже все знает, более того, он смирился со своей участью и ждет ее, как баран.
— Что?! Он знает?! Но почему?..
Элейна пожала плечами.
— Мерлин, старый мудрый Мерлин предупредил короля о грозящей гибели, — сказала свистящим шепотом. — Сказал, что его любовница-сестра избрана вместилищем смертельного оружия.
«Какого оружия?» — спросил король.
«Твой ребенок погубит тебя и твои достижения».
Король если и поверил, то отмолчался. Но настал день, когда Мерлин пришел к нему и сказал, что первого мая родился роковой ребенок, но где его найти, никто не знает.
И тогда доблестный и благородный Артур, — усмехнулась Элейна, — приказал всех рожденных первого мая мальчиков отдать ему. Люди выполнили приказ, власти Верховного короля никто не смел перечить. С теми, кто отказывался выдать детей, расправлялись безжалостно.
Что же стало с невинными детьми? — засмеялась Элейна демонически. — Добрый и славный король приказал положить их нагими в лодку и столкнуть в бушующее море.
Мир вдруг почернел, Гингалин схватился за сердце.
— Нет!!!
Конь обеспокоенно всхрапнул. Элейна зло усмехнулась, в глазах ее вспыхнул мстительный огонек:
— Да, рыцарь Артура, да!
— Ты лжешь!!! — закричал Гингалин.
Элейна визгливо засмеялась:
— Прислушайтесь к моим словам, сэр рыцарь, вам от матушки передалась способность чувствовать ложь.
Гингалин упал, уткнувшись лицом в землю. Жестокие судороги рвали мышцы, тяжкий вопль застрял в горле.
— По счастью, дитя уцелело, — продолжила волшебница, холодно взирая на терзания рыцаря. — След его потерялся, но ясно одно — он среди рыцарей Артура. Кстати, убийство майских младенцев обернулось гибелью вашего деда Лота Лотианского и Оркнейского, возмущенного чудовищным преступлением. Конечно, приспешники короля называют его бунтовщиком, справедливо убитым сэром Пеллинором, верным соратником Артура.
Но, успокойтесь, первый шаг к отмщению сделан: Мерлин попался в ловушку прекрасной колдуньи, и теперь некому дать Артуру дельный совет, отвратить от гибели.
Гингалин поднялся. Элейна, вздрогнув от его ненавидящего взгляда, отступила на шаг. Рыцарь трясся, рвал на себе волосы, напрасно пытаясь заглушить душевную боль телесной.
— Что теперь, доблестный сэр? — спросила волшебница участливо. — Уйдете к подлецу, вору, убийце, будете по-прежнему прославлять надуманные идеалы? Или останетесь?
Гингалин поймал повод коня. Его душили слезы.
— Прощайте, леди Элейна, — сказал он сдавленным голосом.
— Как, даже зная столь горькую правду, отправитесь к королю? Что ж, поступайте, как считаете нужным. Прощайте, сэр рыцарь, и не вздумайте возвращаться!
