Роман (Крысь) Хаер - 2. Идеальное Дело
«Вот как, оказывается, выглядит африкаанс!», — почему-то подумал я, хотя совершенно небыл уверен, в самом ли деле это та самая смесь английского, голландского и зулусского языков, или какой-то тайный колдовской язык народа, в котором Джон занимал целое баронство.
Под этот ритуальный танец барон и его юрист покинули наш офис, естественно не попрощавшись. Это был явно какой-то новый способ покидать помещение по-английски. Я и Дима довольно долго с удивлением глядели на дверь, за которой скрылись Джон и его юрист, а потом синхронно повернули головы и посмотрели на Александра. Наш глава предприятия, невзирая на то, что его партнеры по танцам покинули офисную комнату, не прекращал свою часть танцевальной программы. Маленький пузатенький человечек держал раскрытую кожаную папку в вытянутых руках и кружился, с любовью глядя на бумаги, которые этот канцелярский аксессуар прятал в себе.
Мы с Дмитрием с пониманием переглянулись, встали со своих мест и медленно направились к Александру, который, совершенно не обращая внимания на столь явную опасность для собственной жизни (каждому из нас выпрямившийся Саня уперся бы носом под дых), продолжал кружиться на одном месте. Через минуту папка с бумагами была у начальника предприятия отобрана, а сам руководитель под возмущенные выкрики об узурпации власти препровожден в туалетную комнату. Там совместными усилиями разгоряченная голова начальства была засунута под струю холодной воды, в воздухе явственно зашипело, и Саня начал превращаться во вменяемого человека.
— Все! — орал начальник под струей холодной воды, иногда немного захлебываясь. — Все понял! Был неправ!
Мы с бухгалтерией закрепили успех, продержав руководство под отрезвляющей струей еще полминуты, потом Александр был отпущен, и мы вернулись в офисную комнату.
Саня вытирал голову прихваченным полотенцем и обидчиво сопел, усаживаясь на начальственное место, мы с Димой тоже присели к столу, и на этот раз я занял «кресло важного клиента».
— Ну что, бойцы? — начал я заключительное заседание великолепной троицы. — Удача опять посетила наши стройные ряды?
— Ага! — радостно заорал вытирающийся полотенцем Саня, моментально обретая жизнерадостность двухмесячного щенка. — Завтра деньги переведут!
— И оформлено все как надо, — не удержался и довольно пробурчал Дима.
— Может, на этот раз обойдемся без банкетов? — попробовал протолкнуть я идейку.
— Ну уж нет! — хором возмутились одноклассники.
— Мы и сейчас отметим это дело… — пробубнил Дмитрий, залез куда-то под стол, и через секунду на поверхности возвышалась початая бутылка водки и три довольно-таки чистые рюмки.
— Ну, за удачу! — провозгласил тост глава предприятия, и мы опрокинули в себя по пятьдесят грамм обжигающей влаги.
— Ты спортсмен, тебе больше не наливаем! — проорал Александр, наливая водку в две рюмки.
— Знаете же, что больше не буду, — привычно ответил я, с улыбкой взирая на то, как парни сноровисто приговаривают остатки водки.
— Кстати, вернемся к нашему седлу, — осмелел от выпитого Александр. — Ты что, серьезно намерен оставить его тут?
— И меня интересует этот вопросик, — несмело буркнул Дмитрий, с опаской поглядывая на кожаную сбрую в центре офиса.
— Пока там есть сеть, — я с улыбкой ткнул пальцем в небо, хоть на потолке, в данный момент, сети и не было. — Эта ценная вещь будет находиться здесь!
— Можно совместно обдумать вопрос всеобщего разоружения и прийти к общему знаменателю, — как опытный политический лидер начал Саня, но сбил благоприятное впечатление от речи примирения, пьяненьким голосом добавив под конец: — Или к числителю…
— Неужели вам не нравится это великолепное седло? — как опытный провокатор невинно поинтересовался я.
— Нет, что ты! Как ты мог такое подумать! — хором воскликнули приятели-предприниматели, лишний раз убедив меня в том, что оба обладают отличной интуицией (сам я не сразу додумался до того, что не стоит вступать в конфликт с таким опасным предметом).
— Ну вот! — провозгласил я, встал с кресла и, выйдя на центр офиса, поднял седло на руки. — Вы только полюбуйтесь, как оно прекрасно!
Ребята мгновенно сориентировались, провозгласили тост в честь седла и тут же выпили за все сбруи вообще, и конкретно за нашу в частности. Ребята пили за амуницию стоя, а я возвышался в центре офиса как статуя Свободы и держал над головой опасный кожаный предмет, всем своим видом (позой и выражением лица) олицетворяя восторженное преклонение сёдельного фаната. Уж я не знаю, это ли послужило поводом для дальнейших событий (седло мы умаслили, но жертвы-то ему были нужны по-прежнему!), или просто так совпало — но тут зазвонил мой мобильник. Я аккуратно опустил седло на плечо и, достав из кармана мобильный гашекфон, с интересом взглянул на маленький экран — кого это интересует моя персона в это время? Столь поздним звонком меня порадовал, конечно же, монгол Едигей.
«Я обещал себе и фортуне то, что поговорю с первым позвонившим. Чтобы потом спокойно пенять на судьбу — я просто обязан сейчас вежливо поболтать с монголом», — горестно подумал я, осознавая то, что клятву придется выполнять, и нажал на кнопку соединения.
— Добрый вечер, Едигей. Хотя правильнее было бы сказать — спокойной ночи, — максимально вежливо протянул я, с добренькой натянутой улыбочкой глядя на узкоглазое обветренное лицо земного сына степи.
— Тим-джисталкер! Ты точно — великий сабдык! — витиевато и непонятно высказался монгольский детектив, восхищенно взирая на седло, которое покоилось на моем плече.
Работа 3. Завершающаяся офисная
Дом начинаешь ценить — если есть с чем сравнивать.
(фраза приписывается Наполеону, сказана после завоевания Испании)Едигея прорвало. Монгольский детектив торопливо вещал, опасаясь, что я снова найду способ от него отделаться. Надо сказать, что на этот раз монголу удалось меня удивить и заинтересовать, и я даже не пытался прервать его речь, так и застыв с седлом на плече и мобильником в руке. Приятели-предприниматели тоже замолчали, превратившись на время пламенной исповеди монгола в доброжелательную и внимательную аудиторию (думаю только из-за того, что появилась возможность избавиться от седла!). Оказывается, Едигей с самого начала вовсе не хотел, чтобы ему достали «Камень света», как это подумал я. Просто его звонок случайно совпал со звонком очередного «слона». На самом деле все обстояло таким образом:
Всему миру известны мохнатые монгольские кони, на которых великий Чингисхан усадил свои войска и завоевал потом полмира. Кони всегда являлись гордостью монгольского народа, но в остальном мире их не воспринимали всерьез — восторгались либо тонконогими арабскими скакунами, либо могучими боевыми конями европейских рыцарей. И вот этим вопросом занялся один из монгольских ханов, по имени хан Джамух, который оказался одновременно потомком и Чингисхана, и Улан-батора, как это — меня не спрашивайте, сам толком ничего не понял и ужасно удивился данному, без сомнения достоверному, историческому факту невероятно древней и при этом пролетарской родословной. Жутко разбогатев на предоставлении степных полигонов для каких-то там испытаний высоких технологий, хан Джамух решил исправить ситуацию с несправедливым и уничижительным мнением мирового сообщества о низкорослых монгольских лошадках. Применив биотехнологии, узконаправленные мутации и специализированное питание (чем кормят коней — мне так и не удалось узнать ни в тот раз, ни в последствии) в лабораториях монгольского хана вывели мохнатых коников размером с африканского носорога. Средняя скорость рыси этих чудо-горбунков составляет пятьдесят километров в час. И вот уже вскоре должна состояться презентация на мировом уровне, с широким оповещением нового символа монгольской степи в средствах массовой информации, привлечением лучших ковбоев для объездки мощных животных и прочими красочными шоу — а подлинное седло Чингисхана так и не было найдено.
