Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья
— Ты действительно ворчишь, как жена, — хихикнула Ксанка.
— А что делать? Кто‑то же должен! И, кстати… можешь и на меня такое же заклинание набросить?
— Зачем?
— Пойду за ним. Помогу немножко. Уж убивать‑то я умею не хуже!
— Ты же только что говорила, что это бесполезно!
— Говорила. Но кто‑то же должен!
Руки Тьяры были холодные и едва заметно подрагивали. Она боялась. Очень боялась, но всё равно уходила.
Потом возвращалась, чтоб подновить заклинание и перевести дух — и уходила снова.
Раз за разом. Боялась — но почему‑то всё равно уходила.
Ксанка боялась гораздо больше.
Боялась, снова и снова накладывая чары. Боялась, отпуская отца с дочерью в очередную самоубийственную вылазку. Боялась, когда оставалась одна и могла только ждать, считая бесконечно долгие секунды. Боялась, когда горное эхо доносило звуки близкого сражения. Боялась не за себя, а за Марго, за Тьяру, за весь перевал, и за весь осаждённый замок Нермор, в котором происходило вообще неизвестно что. И за Муллена, чёрт бы его побрал с этим безумным героизмом, почему‑то боялась тоже.
— Ну пятнадцать же! Юбилей! — настойчиво повторила Тьяра, возвратившись из седьмой вылазки. Или восьмой? Ксанка сбилась со счёта. Только удивлённо спросила:
— Ты что, их считаешь?
— Ага. А что такого?
— Они же живые люди!
— Во — первых, не люди. Во — вторых, уже не живые. В — третьих, это война. Лучше я буду их считать, чем они меня.
Ксанка промолчала. Спорить было сложно. С одной стороны — некромантка во всём права. С другой… А есть ли она вообще, эта другая сторона?
Заклинание, прикрывающее повозку, едва заметно дрогнуло, пропуская внутрь Муллена.
— Четырнадцать! — В голосе мужчины звучала явная гордость. — И, заметьте, никто даже ухом не повёл!
— А у меня на одного больше! — не сдержалась Тьяра.
— Это не считается! Ты магией пользуешься, а я — только руками.
Вот уж действительно, яблоко от яблони!
— Нашли, чем меряться, — возмутились совсем рядом.
Муллен молниеносно обернулся, вытаскивая меч. Тьяра сплела пальцы, подготавливая заклинание. Ксанка так быстро реагировать не успела, поэтому просто вздрогнула и бросилась проверять защитные чары.
Они были в полном порядке. Но женщина, вошедшая под своды укрытия, словно бы вовсе не заметила препятствия.
Первым опомнился Муллен:
— Соланж?! За какими бесами ты сюда припёрлась?!
— Если это — проявление гостеприимства, то не хотела бы я услышать, как ты общаешься с врагами, — речная ведьма кокетливо заправила за ухо бирюзовый локон. Ухо было отчётливо острое — никса даже не пыталась казаться человеком.
— С врагами я предпочитаю не общаться. Убивать удобнее молча.
— Да — да, я слышала. Четырнадцать загубленных эльфийских жизней. Предлагаю не продолжать эту тему, во избежание возможных конфликтов.
— Только не говори, что тебе их жалко.
— Если тебе так хочется, то не скажу, — надула губки женщина. — Кстати, здравствуйте, девушки. Рада вас видеть.
— Взаимно, — пробормотала Ксанка. Она всё ещё не могла понять, как речной ведьме удалось так легко обнаружить их, несмотря на отводящие взгляд чары. И откуда она вообще взялась посреди дороги?! Тем более что уставшей никса не выглядела.
— Добрый вечер, госпожа Оре, — церемонно кивнула Тьяра. Разве что реверанс не сделала. — А действительно, что вы здесь делаете в такое неспокойное время?
— Иду туда, — никса кивком указала на запад.
— Зачем?
— Надо.
— Никому сейчас туда не надо, — обрубил Муллен, словно забыв, что сам он именно к границе и стремился попасть последние несколько часов. — Там, видишь ли, война.
— Да, я знаю. Мне сказали.
— Когда успели? Или Верба мимо проезжала?
— Не проезжала. Но, знаешь, если написать письмо, засунуть его в бутылку и кинуть в горную речку, рано или поздно оно доберётся до адресата, — малопонятно объяснила никса. — В общем, вы как хотите, а я пошла. Меня дела ждут.
— Какие дела, ненормальная? — Муллен фамильярно схватил женщину за руку.
— Важные дела, друг мой. Очень важные. И отпусти мою руку, воду так не удержишь.
— Вода! — Ксанка наконец‑то сообразила, откуда никса взялась на тропе. — Здесь неподалёку есть речка?
— Речка — это громко сказано. Так, ручеёк маленький, — улыбнулась никса. — Зато берёт начало из родника совсем рядом с перевалом.
— Точно, ты же перемещаешься по воде! — Муллен тоже заулыбался, словно услышал хорошую новость. — Значит, сможешь и нас туда провести!
— А ковровую дорожку вам не расстелить? Или почётный эскорт организовать?
— Эскорт не надо, сами справимся.
— Вот и я справлюсь сама!
— Соланж, хватит выпендриваться! Мне надо на перевал! Очень надо! А от родника до него два шага пройти, я помню. Даже не буду спрашивать, что ты сама там забыла. Вообще ничего спрашивать не буду. Только проведи.
— Вообще ничего не спрашивать, говоришь? Ладно, меня устраивает. Хотя, признаться, я уже устала считать, сколько ваше семейство мне задолжало.
— Выпиши счёт. Потом, если выживу.
— О, дорогой мой, это будет очень длинный счёт!
— Я тоже с вами иду, — вмешалась Тьяра.
— И я, — неожиданно для себя добавила Ксанка.
— Ну вот, счёт стал ещё длиннее! Рыжая… как там тебя… ты им точно не родственница? А то такая же сумасшедшая! — притворно удивилась никса.
Сумасшедшей Ксанка себя не чувствовала. Она прекрасно сознавала, куда направляется и насколько это опасно. Но там, на перевале была Марго. А снова оставаться одной и маяться от неизвестности и неопределённости, гадая, живы ли остальные… Нет, лучше уж перебороть страх и пойти вместе со всеми.
— Ладно, так уж и быть, всех проведу. Я сегодня добрая. Собирайтесь. Только вот это придётся снять, — никса указала бирюзовым коготком на штаны Муллена.
— Соланж, ну не здесь же! Дети смотрят!
— Идиот! Пряжка железная. Всё железо долой! Меч тоже.
— Как это? Без меча я не могу!
— Не можешь — значит, не идёшь!
— Да я же без него как голый! Лучше действительно штаны снять.
— Штаны твои мне без надобности, — фыркнула никса. — А закон един для всех.
— Между прочим, это не железо, а лучшая алийская сталь, — проворчал Муллен, но уже не ради спора, а просто по привычке.
— А серебро можно? — уточнила Тьяра, безропотно расставаясь с кинжалом.
— Можно.
— Вот гадство. Всё из‑за тебя! — некромантка ткнула Ксанку локтем.
Девушка посмотрела на неё с недоумением:
— В чём я, по — твоему, в этот раз провинилась.
