Карина Демина - Королевские камни
Простоватый? Нет, в нем ничего простоватого не осталось.
Хищник.
Из тех, которые действительно опасны.
— Было решено… приглядеться к ситуации. У вас, Райдо, репутация очень несговорчивого… человека. Вы бы не потерпели дознавателя. А тут как раз просьба об охране… я появился вовремя.
Гарм поклонился.
— Не могу сказать, что ваш метод мне пришелся по душе, но в чем‑то он эффективен. Полагаю, мы зачистили всех. А если кто вдруг и ушел, то… к лучшему. По эту сторону Перевала люди слишком самонадеянны. Им нужен был урок.
— Урок? — Ийлэ чувствовала себя эхом.
Значит, это был урок и только… для людей.
— Леди, как вы полагаете, сколько здесь таких вот городков? И таких вот шерифов, которые думают, будто они и есть закон?
Ийлэ не знала, не задумывалась над этим вопросом.
В отличие от Гарма.
— Нам всем придется учиться жить наново, — сказал он, на миг сделавшись похожим на себя прежнего.
Придется.
Ийлэ и училась. Казалось, что она уже и научилась даже, если подобное возможно, но вновь все изменилось.
— Что будет со мной? — ей страшно задавать этот вопрос, но лучше уж знать наверняка.
— А что с вами должно быть? — пожал плечами Гарм. — Я не гадалка, чтоб рассказать…
— Вы знаете, о чем я.
От особого отдела Райдо не защитит. Попытается, конечно. И проиграет.
Пострадает, быть может.
Ийлэ не хочется, чтобы он пострадал. Она как‑нибудь сама…
— Знаю, — Гарм перестал улыбаться. — Ничего не будет. У нас к вам претензий нет. Вы скорее потерпевшая…
— Альва.
— Пусть так, но война закончена.
Он сам‑то верит в то, что говорит? Похоже, верит.
— Бран поступил… неправильно, скажем так, — Гарм вытирал пальцы платком, и в этом его действии, нарочито неторопливом, Ийлэ виделся скрытый смысл.
Он пытался очистить руки от грязи.
Грязь чужая, но… у него и самого имеются грехи.
— Видите ли, Ийлэ… все, конечно, можно по — разному повернуть, но… убить вас? За что? Судить? Тем более… суд этот наделает много шуму… и корона будет выглядеть по меньшей мере смешно… а если выплывут на свет кое — какие подробности этого дела… я не зря сказал, что война закончена. По обе стороны перевала зализывают раны. И спешат забывать. И памяти такой вовсе не обрадуются…
Гарм замолчал.
И платок скомкал, сунул в рукав.
— Естественно, о вашем существовании будут знать, но и только… если, конечно, вы сами не захотите сотрудничать…
Он выразительно замолчал, ожидая, когда Ийлэ задаст следующий вопрос. Но ей не о чем спрашивать. И она тоже молчит, прижимается к мужу.
— Пострадавших от ваших… штучек много… и кое‑кто справится сам. А кое — кому пригодится и помощь.
— Я не…
— Одного покойника вы подняли.
Тяжелый взгляд, испытующий, который Ийлэ с трудом выдержала. Но ведь выдержала!
— И я не требую от вас подвигов. Я понимаю, что вы — всего — навсего девушка… и сил у вас не так, чтобы много… и на всех их не хватит, — Гарм вновь посмотрел на свои руки. — Если бы ваши родители были живы… Бран убил не только их… в этом мире остались еще альвы… но их очень мало. И Корона заинтересована в каждом.
— Она… — начал было Райдо, но Гарм не позволил договорить.
— От нее не потребуют работать на износ. Заключим договор. Обговорим условия. И да… Корона умеет быть благодарной.
В благодарность королей Ийлэ верила не больше, чем в благодарность королев.
Но разве могла она отказать?
— Хорошо, — она услышала свой голос будто бы со стороны. — Но я… я не так много умею… вообще почти ничего не умею.
— Ваше «ничего», леди Ийлэ, порой гораздо больше, чем наше все.
Снова платок.
Гарм мнет его, явно собираясь сказать еще что‑то… и не зная, как. Нет, ему вовсе не свойственно смущение, он давно потерял саму эту способность — смущаться, однако же сейчас он мучительно подбирает слова, не желая ввязываться в новую ссору.
— Драгоценности, — подсказывает Райдо.
Ийлэ вздрагивает от этого слова.
Камни.
И золото.
И платина, кажется, тоже. Эмали… и лаки по особому рецепту, который ушел вместе с отцом.
— Корона понимает, что эти вещи представляют для вас нематериальный интерес, — Гарм сунул платок за манжет. — И все‑таки… если вы решите продать что‑либо, то Корона предложит вам хорошую цену.
Продать?
Да, наверное, продать придется.
Не потому, что деньги нужны… хотя, наверное, нужны, если усадьбу восстанавливать… и на жизнь… и просто пусть будут, потому что с деньгами проще, чем без них. Но все одно… Короне нужны драгоценности. А Ийлэ…
…у нее останутся те детские кольца. И браслет.
И подвеска с черной жемчужиной.
Они дороже, чем большая бриллиантовая парюра…
…и рубиновый гарнитур.
Куда Ийлэ гарнитур?
— Мы подумаем, — сказал Райдо.
Ийлэ кивнула.
Подумают. И продадут. Все, чтобы корона забыла о них…
— В таком случае, вы не будете против, если мои люди составят опись? — Гарм поднял широкую полосу браслета. — Подобные вещи лучше не откладывать надолго… и да, конечно, вы можете присутствовать.
Ийлэ не хотела присутствовать.
Уйти.
И спрятаться. Или нет, просто вернуться на кухню, к детям. Детям она нужней, чем Особому отделу… а драгоценности — их слишком много, чтобы думать о них спокойно.
— Идем, — сказал Райдо. — Тебе следует отдохнуть…
Не на кухне.
На террасе. Лиловое небо. Желтая луна, как драгоценный камень, но пятнистый, с изъянами. Звезды россыпью… отец собирался создать ночное ожерелье, подбирал сапфиры и еще алмазы, кажется, хотя с ними не любил работать, потому как холодные больно.
И сейчас глядеть на небо зябко. Или само по себе.
Зябко молчать.
Ийлэ заговаривает первой:
— Мы продадим все…
— Ты, — поправил Райдо. — Продашь. И все — это слишком много.
— Я не хочу…
Как ему объяснить, что ей не нужно ничего? То есть нужно, но отнюдь не то, что лежало в черном саквояже. Из‑за него, из‑за саквояжа отец погиб.
Мама.
Ийлэ сама, та прежняя, тоже умерла. Новая на нее похожа. Наверное. Но все одно другая.
— Ийлэ, не спеши, — он был рядом, и Ийлэ была благодарна ему за близость, за то, что он, уставший, все равно возится с нею. — Это очень ценные вещи… Корона заплатит, конечно, но не в ущерб себе.
Это Ийлэ понимала.
— Я не могу смотреть на них…
— Ты не можешь, но Броннуин сможет. Это и ее наследство тоже. И других наших детей…
— Каких детей?
— Тех, которые у нас когда‑нибудь появятся.
— А если… нет?
