Константин Соловьев - Геносказка
— Боги или нет, но их желания нам не так-то просто понять. Мы попросту не знаем, что их интересует.
— Принцессы, — убежденно сказал Гензель, — определенно, их интересуют человеческие принцессы. Мы-то это точно знаем.
— Мы знаем только то, что сказал нам альв. А он, если ты заметил, был очень аккуратен в своих формулировках. Мы понятия не имеем, зачем ему — или им — нужна принцесса Бланко.
— Съесть, — подумав, сказал Гензель. — Всем известно, что мясо принцесс — очень нежное и вкусное. Об этом осведомлены все сказочные драконы…
— В том-то и дело, что альвы пришли к нам не из сказки! — оборвала его Гретель. — И они, насколько я знаю их сущность, не балуются глупыми желаниями. Если бы они хотели есть мясо принцесс, они бы синтезировали его тоннами. Это в их власти.
— Пожалуй, — согласился Гензель. — Тем более что мясо нашей принцессы после шести лет бродяжничества и лишений едва ли осталось так же нежно.
— Альвы собираются ввести ей неизвестное вещество. Возможно, это эксперимент какого-то рода. Но в таком случае я понимаю еще меньше. Серьезный эксперимент не терпит своевольства, плавающих параметров и допущений. Он проводится под строгим контролем, с фанатичным учетом даже малейших мелочей. Вручить двум квартеронам испытываемое вещество и отправить их в неизвестном направлении, на свой страх и риск искать целевой организм, чтобы его ввести, — это не то, что я привыкла называть экспериментом. Это… бессмыслица.
— Между нами пропасть, — напомнил Гензель. — То, что тебе кажется бессмыслицей, для них может иметь вполне практическое значение, разве не так? Просто ты не способна его осознать. По сравнению с альвами даже самая мудрая геноведьма кажется не умнее, чем свинопас, который пытается состязаться с ученым.
Он почти сразу пожалел о сказанном. Возможно, все это время ему подсознательно хотелось ее уколоть. По-детски отомстить за ее извечную насмешливость и снисходительность. Как будто геноведьмы умеют быть иными. За то, что втравила их обоих в эту безумную авантюру, не имеющую никаких шансов на успех.
Если так, это был лучший момент для укола. Невидимая броня Гретель была уязвима как никогда.
Но Гретель вдруг улыбнулась ему — обезоруживающе, по-детски. И Гензель ощутил, что злиться уже глупо и бессмысленно. Не было в ее взгляде никакой насмешливости и никакой снисходительности. Просто взгляд у нее был… Каким-то очень усталым и задумчивым. Не таким, какой бывает у младших сестер, ждущих от тебя опоры и защиты. Пожалуй, в нем было что-то от взгляда самого альва. Что? Отсвет знания, которым никогда и ни с кем не сможешь поделиться просто потому, что его никто не поймет?..
— Я не понимаю, — призналась она. — Не понимаю, зачем им гены принцессы Бланко. Они совершенно ничем не примечательны с научной точки зрения. С тем же успехом они могли бы вколоть свой экспериментальный препарат любой пастушке или горничной. Никакой разницы.
— Бланко Комо-ля-Ньев — особа королевских кровей! — возмутился Гензель, едва не оступившись. — Вторая по чистоте в правящей королевской династии!
— Ее кровь не так уж и чиста.
— Сотые доли процента брака. Конечно, бедняжка не может претендовать на истинную генетическую линию, как ее отец, но все-таки, согласись…
— Не сотые доли, — неожиданно произнесла Гретель, меланхолично изучая степь. — Вовсе не сотые доли, братец.
Он насторожился. Что-то в ее тоне ему не понравилось. По существу, он ничем не отличался от обычного ее тона, но Гензелю померещилось в нем что-то зловещее. Точно мелькнула в безоблачном небе крохотная серая тучка, тянущая за собой грозу…
— Постой-ка… Знаком мне этот голос, сестрица. Что-то ты недоговариваешь, ведь так?
Гретель пожала плечами. Лгать она не умела, поэтому никогда не лгала. К чему ложь, если достаточно просто не открывать правды?
— Ты переоцениваешь чистоту ее крови, — со вздохом сказала Гретель. — Как и многие королевские подданные. Иногда мне кажется, братец, что ни в одной науке нет столько иллюзорного и не соответствующего внешнему виду, сколько в геномагии. Здесь форма никогда не соответствует содержимому. За золотой шкурой почти всегда скрывается гниль, а самые румяные яблоки чаще всего ужасно кислы на вкус…
Гензель выразительно поморщился:
— Хочешь заговорить мне зубы? Нет уж. Наслушался. Ты не отвертишься от ответа, сестрица. Почему это принцесса недостаточно чиста для альвов, скажи на милость? Ты ведь не можешь знать ее генома!
— Нет. — Гретель отвернулась в сторону, разглядывая серые метелочки пшеницы на поле. — Но я знаю геном ее отца. Этого достаточно.
Пожалуй, если бы с неба спустилась дюжина альвов в сияющей золотой колеснице, запряженной единорогами, это и то не произвело бы большего впечатления. Гензель остановился — нога отказалась делать следующий шаг. Вслед за ним остановилась и безразличная к их разговору Хромонема.
— Ты сделала генетический анализ короля?!
— Да, — сказала она спокойно, таким тоном, каким обыкновенно говорят о вещах заурядных и ничуть не интересных. — Еще вчера, если хочешь знать.
Гензель только хватал ртом воздух, потрясенный.
Здравствуй, дорогой братец Гензель. Я сегодня вылечила двух человек от генетических пороков. А еще купила пирог с почками и новую расческу. Ах да, еще я сделала генетический анализ короля. Да, из-за него мы с тобой могли отправиться на виселицу, но так уж вышло.
Гензель поперхнулся, пытаясь сделать вдох. В этот раз это была не злость, это было потрясение.
— Глупая девчонка! — воскликнул он, хватаясь за голову, Хромонема удивленно скосила на него влажный грустный глаз. — Ты что?! Кого?.. Короля?! Геноведьма! Хворостина по тебе плачет!
— Не кричи, пожалуйста, — попросила Гретель, все еще разглядывающая поле с безучастным видом. — Знаешь, даже у пшеницы бывают уши. В прошлом году, когда мы были в Офире, я видела целое поле пшеницы с генетическим браком. На каждом колоске выросло по маленькому человеческому уху…
Сами собой клацнули акульи зубы — звук, от которого человек непривычный испугался бы до колик.
— Да к черту твои уши! Ты понимаешь, что натворила?! Да ты нас обоих под петлю подвела!
— Всего лишь сбор информации. Наука не может работать вслепую.
— А без головы наука работать может?! Стоит только кому-то заподозрить простолюдина в попытке взять генетическую пробу у его величества — не успеешь сказать «гемохроматоз», как очутишься на плахе! Никому не позволено лезть в королевский генокод!
Эта тирада не произвела на Гретель ровно никакого впечатления.
![Надежда Кожушаная - Нога [киносценарий]](/uploads/posts/books/276827/276827.jpg)
