Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина
Не сбавляя ходу, ворюга влетел в воду и быстро побрел, отгребая свободной рукой. Драгоценную ношу бывший сотник поставил на голову. Когда вода достигла груди, Рож поплыл, по-прежнему действуя лишь одной рукой да ногами. Обильные брызги летели во все стороны. За сумасшедшим пловцом тянулся широкий пенный след.
Телохранители вскинули оружие.
– Не стрелять! – страшным голосом закричал Черный Шаман. – Живьем, живьем брать подонка! В реку, сволочи! За ним!
Однако за исключением Цаво и Боксугра в воду ни один гоблин не полез. Сомики кандиру, пиявки, крокодилы, водяные змеи, демон Номмо… У каждого нашлась своя причина считать затею с ночным купанием опасной для жизни. А тысячнику и каптенармусу было попросту некуда деваться. Один по халатности угробил самый ценный жезл армии таха. Другой пьянствовал и спал на посту. Да еще и спал-то с сослуживцем! Такие тяжкие проступки не прощают.
Особенно накануне боевой операции.
Впрочем, начальник штаба преследовал похитителя без энтузиазма. Забредя по грудь, он начал дико бить по воде руками и кричать: «Стой, подонок, Наср тебя раздери!» – но с места не двигался. Зато Цаво демонстрировал на удивление пристойную технику кроля. Он почти уже настиг Рожа, когда неподалеку от бывшего сотника появился низкий, широкий бурун. В свете мощного фонаря вся эта сцена отлично просматривалась.
Бурун начал описывать вокруг гоблина медленную спираль, все более сокращающуюся. Один, два, три круга… Затем на глазах у замерших наблюдателей водная поверхность разошлась, а над нею возникла громадная, широко распахнутая пасть. Размер ее был таков, что в нее без труда поместился бы письменный стол. Об редкие трапециевидные клыки бился широкий, как полковое знамя, и толстый, как матрас, язык. Под истошный визг Зийлы верхняя челюсть чудовища нависла над Рожем. Пасть сомкнулась и бесшумно канула в речные глубины.
Десятник Цаво развернулся и со скоростью, достойной чемпиона мира, припустил к берегу. Боксугр упал на четвереньки и помчался туда же. Через секунду страшный бурун возник возле каптенармуса. Пугающая сцена пожирания гоблина живьем повторилась.
Тысячник вымахнул из воды.
Зийла довела визг до самой высокой ноты и резко умолкла.
Наступившая тишина подействовала лучше выстрела из стартового жезла. Опережая ветер и даже собственные тени, компания преследователей помчалась прочь от Касуку.
* * *Тускло горел светильник. По опустевшей казарме гуляли сквозняки. Слышались стоны и проклятия бойцов, пострадавших во время преследования Рожа. Ширма была повалена, помост командарма снова обрушен. Возле штабного стола лежал труп одного из телохранителей. Тут же валялись ржавые кусачки с чудовищными кривыми лезвиями и длинными рукоятками. Ими грабители перерезали сначала шею задремавшего на посту сторожа, а затем цепь, крепившую чемодан с казной к ножке стола. Крышки с ящиков с продуктами, оружием и обмундированием были сбиты, сами ящики – пусты. Впрочем, здесь орудовали уже не рецидивисты, а простые воины таха, мародеры и дезертиры. Те, что разбежались, не дожидаясь возвращения разоренного и потерявшего благосклонность великих предков Черного Шамана.
Сейчас великий командарм метался как раненый зверь перед горсткой гоблинов, что осталась от войска. Помимо него самого да десятка тяжелораненых, не сумевших смыться вместе с остальными, в армии было ровным счетом двенадцать бойцов. Тысячник Боксугр, десятник Зийла, мы с Заком, двое маршальских телохранителей, Квакваса да пятеро гоблинов с физиономиями восторженных идиотов. Видимо, абсолютное отсутствие мозгов помешало им догадаться, что песенка ОАТ спета и пора драпать.
Наконец Хуру-Гезонс остановился. Однако лицо его продолжало яростно кривиться: один глаз дергало тиком, челюсти двигались, нос морщился. От этого зверские узоры на его щеках и на лбу казались ожившими, а кость в носовой перегородке раскачивалась вверх-вниз, будто шест канатоходца.
– Никто!.. – прохрипел наконец Черный Шаман. – Никто и ничто меня не остановит! Ни трусость жалких предателей, ни древние чудовища! Ни демоны подземелий, ни войска Волосебугу! Мы выступаем на штурм дворца немедленно. Кто струсит и откажется последовать за мной, того постигнет мгновенная кара. Лично прикончу мерзавца!
– А как же мы? – донесся испуганный вопрос со стороны, где страдали покалеченные таха. – У меня сломана нога, я не могу идти с тобой, мой маршал!
– И у меня нога!
– Я мозоли натер, и зуб болит!
– А у меня геморрой!
– Вы! – Командарм повел жезлом. Раненые и больные, решив, что сейчас их расстреляют как обузу, в ужасе завыли.
– Вы останетесь здесь, – молвил Хуру-Гезонс. – Не пройдет и нескольких часов, как я стану верховным правителем и пришлю за вами лекарей. Они на руках понесут героев, пострадавших за свободу Даггоша, и доставят в лучшую эльфийскую лечебницу. А сейчас мужайтесь!
– Да, да, мы будем мужественными! – наперебой закричали герои, пострадавшие за свободу Даггоша. – Мы будем молиться за твою победу! Если хочешь, мы даже принесем кровавую жертву! Только сперва выберем, кого зарезать.
Среди раненых возникло копошение. С руганью и оплеухами. Видимо, желающих послужить жертвенным агнцем катастрофически не хватало.
– Отставить! Никого резать не нужно! – прикрикнул на инициаторов кровавой бойни командарм. – Довольно жертв в рядах таха. Отныне гибнуть будут только киафу. Федор! Зак! – Черный Шаман навел на нас указательный палец. – Вперед, мои верные воины! Ведите нас в разведанные катакомбы!
– Неплохо бы сперва получить какое-нибудь оружие, – решился я подать голос.
– У тебя есть отличный арбалет! Вон какой длинный.
Откровенно говоря, командарм был прав. На никчемный арбалет покойничка Джадога никто из мародеров не позарился. Да разве ж это оружие?
– Он не стреляет, мой маршал. Сгнил весь от старости.
– Действуй штыком и прикладом, солдат! Ведь как сказал великий русский полководец, царь Иван Свирепый: «Пуля слепа, а штык зряч!»
– Но тут и штыка нет! – воскликнул я огорченно.
– Потерял важную деталь табельного оружия? – злорадно встрял тысячник Боксугр. – Разгильдяй и вредитель! Под трибунал тебя!
– На себя посмотри, чудило! – огрызнулся я. – Такой жезл угробил, кабан сухоногий!
– Ты как разговариваешь со старшим по званию, солдат?! – вскипел тысячник.
Однако на мою сторону вдруг встал сам Хуру-Гезонс:
– Заткнись, Боксугр. Во-первых, человек прав – ты угробил самое мощное оружие нашей армии, за что в другое время поплатился бы погонами. А во-вторых, сейчас в моем войске нет старших и младших. Есть только я и мои бесстрашные воины. И скоро мы все либо сдохнем как один, либо достигнем небывалого триумфа. А сейчас отставить разговоры. Слушай мою команду! В колонну по два, Федор и Зак направляющие – бего-ом марш!
