Элеонора Раткевич - Меч без рукояти
– А, господа купцы, – возгласил он. – Удачно ли свой товар продали?
– Наилучшим образом, – ответствовал Хэсситай. – Теперь торопимся прибыль потратить, покуда нас грабители не настигли.
– Не настигнут, – обещал начальник караула. – Мы их в воротах задержим.
– Как можно! – ужаснулся Хэсситай. – А если они до утра найдут себе другую жертву? Могут ведь невинные люди пострадать. Вы уж их выпустите… да не беспокойтесь за нас, мы люди бывалые.
– Ну, если так, – помедлив, вздохнул начальник, – будь по-вашему. – И крикнул повелительно, оборотясь к стражникам: – Открыть ворота!
Обычные стражники наверняка подивились бы странному приказу, но пустоглазые подчинились ему безмолвно. Загрохотал засов, заскрипели ворота, и Хэсситай с Байхином шагнули в позлащенную предзакатным солнцем дорожную пыль.
Снаружи стоящий на смотровой площадке начальник караула был виден во весь рост. Как и утром, он вновь совершил воинский поклон – и на сей раз не только Хэсситай, но и Байхин ответил ему тем же.
– А теперь куда? – поинтересовался Байхин, когда начальник караула скрылся за городской стеной.
– Не тревожься, – ухмыльнулся Хэсситай. – Места здешние я знаю, бывал тут раньше. Ты просто доверься моей памяти и следуй за мной. Вот увидишь, какую мы знатную шутку сшутим!
Глаза у Хэсситая так и искрились весельем. Сам не зная отчего, развеселился и Байхин. Он должен был бы ощущать неимоверную усталость – а чувствовал себя бодрым и полным сил и поспешал за Хэсситаем без малейшего труда.
– А ты не боялся, что наблюдатель прикажет оцепить рыночную площадь? – поинтересовался он.
– Это ж сколько народу нужно в оцепление согнать, – ухмыльнулся Хэсситай. – К тому же, пока он отрядит людей за подкреплением, пока оно прибудет, мы могли и ускользнуть. А больше всего он боялся упустить нас… ага, вот и кусты. Очень хорошо!
С этими словами он направился к придорожному кусту, заломил несколько веток, отступил на шаг, осмотрел дело рук своих, помял еще несколько веток и удовлетворенно хмыкнул. Человек неискушенный нипочем бы не усомнился, что за кустами кто-то недавно прятался и укрытие свое покинул в страшной спешке.
– Для этих остолопов и так сойдет, – заключил он. – Какой бы им еще след оставить?
– А это нужно? – усомнился Байхин.
– Всенепременно, – заверил его Хэсситай, блеснув зубами в усмешке.
Байхин снял с плеча дорожную сумку и, поднатужась, оторвал одну из завязок.
– Годится? – спросил он.
– То что нужно! – восхитился Хэсситай. – Бросим ее чуть дальше на обочине, когда сворачивать будем. Почти сразу за перекрестком бросим.
* * *
Да, Хэсситай все рассчитал правильно. С точки зрения бывшего киэн, картина не должна вызывать сомнений: преследуемые притаились в кустах, понаблюдали за дорогой, сочли, что оторвались от ловцов, успокоились и потопали прямиком… куда, кстати?
– А куда мы направляемся? – спросил он.
– Тут поблизости постоялый двор есть, – ответил Хэсситай, слегка щурясь. – Самый для нас подходящий. Только пойдем мы к нему не дорогой, а возьмем чуть в сторону.
К постоялому двору оба киэн подобрались так мастерски, что ни одна собака не залаяла.
– Есть, – выдохнул Хэсситай, с облегчением указывая на крепкий сарай с плотно пригнанной дверцей, откуда смутно доносилось злобное квохтанье и кукареканье.
– Зачем тебе курятник? – обалдел Байхин. – Мы что, кур сюда воровать пришли?
– Сам ты курица, – отрезал Хэсситай. – Тут содержатся самолучшие бойцовые петухи. Разводят их тут на продажу. Раньше этот сарайчик вроде был поменьше…
– Ничего удивительного, – шепотом ответил Байхин. – Киэн здесь запрещены, а развлекаться народу чем-то нужно, даже и пустоглазым. Готов об заклад биться – если и раньше хозяин неплохо петухами промышлял, то теперь он небывало процветает. Где не тешатся смехом, там тешатся кровью.
– Ты даже не представляешь, как ты прав, – прошептал Хэсситай. – Ладно бы еще петушиные бои – обычай все же давнишний, хоть и пакостный. А вот в столице новую забаву удумали. Бои безумцев.
– Это как? – оторопел Байхин. Хэсситай скривился.
– Берут самых обычных бойцов и опаивают их всякой дрянью, от которой они последнего ума лишаются.
– “Смолкой”, что ли? – высказал догадку Байхин.
– Подымай выше, – неприятно усмехнулся Хэсситай. – “Смолка” рядом с этим зельем все равно что чистая вода. Ну а как бойцы своих снадобий укушаются до того, что бросаются на все, что видят, можно и бои устраивать. Ставят на площади железную клетку – и пошла потеха. Какие толпы поглазеть собираются – ты не поверишь! Какие ставки делают на победителя, какие пари заключают! Безумец, он ведь ни щадить, ни отступать не умеет. И силы у него не в пример больше, чем у тех, кто в своем уме. Голыми руками на клочки порвет запросто. Бывало такое, и не раз уже. А уж если бойцы клетку разломают или из загонов вырвутся… спасайся кто может.
Внезапно он замолчал и прислушался к тишине.
– Идут, – заключил он после недолгого молчания.
– Разве? – усомнился Байхин. – Я вроде ничего такого не слышу…
– Идут, – уверенно повторил Хэсситай. – И как идут! Совсем ведь не таятся. Это даже оскорбительно немного. За кого они меня принимают – за такого же оболтуса, как они сами?
Он потянулся, расправляя каждую связку, каждый мускул.
– Теперь сиди смирно и не путайся под ногами, – предостерег он Байхина.
– Это еще почему? – шепотом возмутился тот.
– А потому что хорошо обученный бойцовый петух больших денег стоит. Думаешь, они тут безнадзорно кукарекают? Как бы не так. Тут собак полным-полно… а может, и сторожа есть. Пойдешь со мной – шум подымешь раньше времени, а мне это не с руки. Для такого дела твоих умений не хватит.
– А твоих? – осведомился Байхин.
– Будем надеяться, что хватит, – ухмыльнулся Хэсситай. – Я ведь Ночная Тень.
С этими словами он сделал шаг в сторону и исчез. В самом прямом и непосредственном смысле слова. Как ни таращился Байхин, как ни изощрялся, напрягая слух и зрение, а заприметить Хэсситая так и не сумел. Зато недолгое время спустя он заслышал неясный шумок со стороны дороги: погоня и в самом деле приближалась.
Байхин замер.
Когда стражники во главе с наблюдателем, переговариваясь вполголоса и озирая окрестности, показались возле изгороди, возник и Хэсситай. Возник в самом неожиданном месте – рядом с петушиным сарайчиком. Байхин так и не понял, откуда он там взялся, и голову себе над этим ломать не стал. Куда больше его интересовало, что же из этого воспоследует.
Хэсситай застыл в позе, выдававшей крайнюю тревогу, пошевелился, вновь застыл. Плечи его при всяком подозрительном шуме беспокойно вздрагивали. Байхин зажал себе рот, чтобы не рассмеяться в голос. Он-то знал, что маску загнанной жертвы Хэсситай напустил на себя исключительно для вида: до сарая он добрался незамеченным, ни одна собака его не укусила и даже не облаяла, да и петухи в сарае нимало не обеспокоились приближением чужака. А значит, все, что Хэсситай сейчас вытворяет, – чистейшей воды комедия. Представление для ловцов. Редкостное представление. Задарма таким не полюбуешься. Интересно, какую плату он с них стребует?
