Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога
Тотигай громко фыркнул, показывая, как он относится к затее с мешком, но промолчал.
Енох повернулся и пошёл обратно к скалам. Тратить слова попусту он явно не любил. Я взял Коу за руку и сделал знак своим. Орекс и Бобел подняли самодельные носилки с раненым, на которые пошли две срубленные в одичавших ибогальских садах жерди и княжеский плащ самого Орекса. Тотигай замкнул группу, держась несколько позади, чтобы лучше видеть и нас, и всё окружающее. Через некоторое время Енох оглянулся, желая проверить, насколько точно мы соблюдаем его инструкции, увидел отставшего кербера, однако ничего не сказал.
Не прошли мы и четырёх сотен шагов, как я понял, что Енох ведёт нас куда-то не туда. Проход находился слева, а он шёл прямо и, судя по всему, сворачивать не собирался.
Я напрягся, стараясь возможно точней восстановить в памяти карту, показанную мне Книгой, и вдруг явственно увидел местность, по которой мы шли, только сверху, продолжая видеть и всё вокруг. Вот она, неподвижная белая река Границы, то разливающаяся Амазонкой, то усыхающая до ручейка… Книга впервые так быстро и адекватно отозвалась на мой призыв — и очень кстати. Я не ошибся. Енох действительно шёл не туда.
Тотигай догнал нас и побежал сбоку, поглядывая на меня с выражением, которое было нельзя истолковать двояко: «Ну? Что я тебе говорил?»
Я в ответ состроил гримасу, призванную навести его на мысль не вмешиваться в происходящее.
Граница была всё ближе, мы уже чувствовали на себе её дыхание. Волосы шевелились у меня на затылке, внутренности обдавало холодом. Коу, ещё недавно озабоченная только тем, чтобы подстроиться мне в ногу, перестала улыбаться и сжимала мою ладонь всё сильней. Тотигай смотрел на меня с возрастающей тревогой. Короткая жёсткая шерсть на его загривке топорщилась, под шкурой буграми перекатывались мышцы. Непроходимая Граница как бы предупреждала нас, что к ней лучше не подходить. Она не указывала точно, где начнутся неприятности, лишь твердила и твердила на одной и той же протяжной жутковатой ноте: «Стой! Остановись! Опасно! Опасно!»
Енох остановился только тогда, когда стало опасно по-настоящему. Если Книга не обманывала, мы находились у самого берега стоячей реки смерти. Рядом возвышался кривой каменный столб, очевидно, служивший для Еноха ориентиром. Ветер и дожди так источили скалу, что было непонятно, как держится массивная верхняя часть на нижней, отделённой от неё тонкой талией.
— Здесь я завяжу вам глаза, — сказал Енох. — Осталось совсем немного.
«Это факт», — подумал я, наблюдая за его движениями.
Он распахнул плащ и достал несколько лоскутов плотной материи, а с пояса снял привязанный к нему моток верёвки. Заодно я имел возможность убедиться, что никакого оружия под плащом нет.
— Придётся вам всем обвязаться вокруг пояса, — продолжал Енох. — Кербера я возьму на поводок. И предупреждаю ещё раз: если вы хотите остаться в живых…
Решив, что дослушивать необязательно, я выпустил руку Коу и без замаха врезал ему в челюсть. Не ожидавший удара Енох выронил верёвку и мешком свалился на землю. Тотигай в тот же миг оказался рядом и занёс над ним лапу с выпущенными когтями.
— Хотим ли мы остаться в живых? — рыкнул он. — Уверяю, что не имеем ничего против!
— Зачем ты хотел всех нас убить? — спросил я.
Енох молча, с неприязнью уставился на меня.
— Слушай, — сказал я ему терпеливо. — Я разговариваю с тобой только потому, что в случае нашей смерти ты и сам непременно умер бы. Вот я и хочу знать, за что ты так ненавидишь людей, которых встретил впервые.
Енох отвернулся, и губы его задвигались, точно он шептал молитву. Потом забормотал еле слышно — точно, это была молитва.
— Бог тебе не поможет, — заверил я его. — Он почему-то нередко покровительствует тем, кто творит нехорошие дела, но этот раз не в счёт. А если хочешь играть в молчанку, я отдам тебя Орексу. Ты знаешь что-нибудь о том, как нукуманы обращаются с неразговорчивыми пленными?
Енох сбился, умолк и невольно взглянул в сторону Орекса и Бобела, которые успели опустить носилки на землю. Судя по всему, о поднятой теме монах был наслышан достаточно.
— Говори, — подбодрил я его. — У нас мало времени, а у тебя его вообще нет.
— Проклятье на ваши головы, слуги сатаны! — завопил Енох. — Господь да покарает вас! Да гореть вам в геенне огненной!..
— Всё это не исключено, — не стал спорить я. — Но если ты сию же секунду не скажешь внятно, зачем хотел нас убить, то мы поджарим тебя ещё на этом свете.
Монаха затрясло, но, как я понимал, не от страха, а от злости. Он ничего не сказал, только ощерился, крепко сжимая зубы.
— Говори же! Мы лишь попросили милосердия для раненого. Мы обещали заплатить оружием. И мы никогда не встречались с тобой раньше. Так зачем?..
— Вы не заслуживаете милосердия! — прорвало Еноха. Он дёрнулся вперёд, приподнявшись на локтях. — Вы святотатцы, вам уготованы ад и погибель! Вы не смели прикасаться к тому, что принадлежит святым! Но Бог поругаем не бывает — вам не удержать Первоевангелие в ваших нечистых руках! Великий магистр, преподобный Иеремия…
Тотигай, продолжавший стоять над монахом в угрожающей стойке, не выдержал и с рёвом опустил вниз лапу, успев втянуть когти, но всё равно чуть не содрал с Еноха скальп. Монах схватился за голову, а у меня забрезжила смутная догадка. Достав из рюкзака Книгу, я показал её Еноху.
— Ты эту штуку имел в виду, правильно?
Енох с трудом сел, уронил измазанные в крови ладони на колени, и уставился на то, что я держал в руках.
— Думай быстрее! — гаркнул я, теряя терпение.
Взяв Книгу за торчавшую из неё рукоятку, я без всякой жалости отвесил Еноху пару оплеух справа и слева, каждый раз удерживая удар ровно настолько, чтобы не расплющить ему череп. Нам срочно нужно было знать правду. В любую минуту могли появиться другие монахи. Как-то же они планировали забрать Книгу себе? И тут меня осенило. Созерцатель! Монастырём действительно командует созерцатель, иначе как бы веруны вообще узнали, что Книга у нас?.. И только созерцатель мог без вреда для себя зайти далеко в непроходимую приграничную зону после того, как мы все погибли бы.
— И увидел я Верного и Истинного… — бормотал Енох. — Имя ему — Слово Божие… Из уст его исходил обоюдоострый меч, чтобы им поражать народы… И взял он скрижали Моисеевы, и соединил их, и вложил меч уст своих между ними…
— Знаешь, меня не волнует, что наплёл тебе Иеремия для того, чтобы ты уничтожил нас ценой собственной жизни, — сказал я устало, кладя Книгу на землю рядом с рюкзаком. — Как не волнует и то, насколько ваша секта исказила Апокалипсис. Я читал его только однажды, это было давно, и должен заметить…
